от того, что острые коготки в очередной раз укололи кожу; ничего, можно и потерпеть! рот его растянулся в широкой от уха до уха улыбке — дальше в письме сообщалась, что он получит еще столько же, если выполнит маленькую просьбу: «Exiger la prison à vie pour le criminel des carrières[47]». Письмо было написано от имени добропорядочных граждан, очень обиженных на такое неуважительное отношение наглого иностранца к их культуре. Добившемуся сурового приговора для не одного десятка обвиняемых заматеревшему вершителю человеческих судеб, конечно же, было наплевать на обиду этих граждан, но просьба вполне соответствовала его задаче, ведь работа государственного обвинителя и состоит в том, чтобы обвинить и добиться наказания, а уж за такие деньги он готов был выполнить свою работу так, чтобы клиенты остались довольными. Поэтому с легким сердцем он, воодушевленный своей исключительностью, гордо вошел в зал заседаний суда.
Во время выступления, конверт, лежащий теперь уже во внутреннем кармане пиджака, так приятно согревал ему сердце, преисполненное неистовой и часто подогреваемой мелкими подношениями чистой любви к своей Родине, что он мобилизовал все свое искусство и произнес такую речь, что репортеры местных издательств потом взахлеб расхваливали его патриотизм на первых полосах газет. А после вынесения приговора прокурор, так же незаметно для себя, получил второй конверт, уже без всяких записок, но содержащий такую же сумму франков, что и первый.
Эти конверты оказалось в кармане пиджака прокурора при помощи ловких рук одного агента, аккуратно передавшего просьбу Дугласа и потом отблагодарившего прокурора за сделанную работу. Советник для выполнения своих задач создал сеть осведомителей в разных структурах коррумпированной власти и теперь воспользовался услугами верных ему людей.
Итак, Дефендера везли в «Хануман». Узкая двухполосная дорога вела на север. Поток машин двигался в обе стороны, и каждый тихоход вызывал раздражение, потому что часто попадающиеся встречные машины редко давали возможность обогнать его. С грехом пополам добравшись до Цевье, «Ленд Ровер», преодолев последний населенный пункт на своем пути, приближался к цели своего путешествия.
Не доезжая пары миль до Гати машину обогнал большой джип. Сидящие в нем парни пили пиво из жестяных банок и горланили во всю глотку, подпевая ревущему включенному на всю громкость магнитофону. Громкая музыка и речитатив солиста, читающего рэп, заглушали басовитый звук форсированного двигателя джипа, который обошел старый «Ровер», как будто тот стоял на месте. Парни, сидевшие в машине, были, как на подбор рослые, крепкие, одетые в легкие брюки и рубашки с оборванными рукавами. На руках отчетливо проступали рельефные мускулы, коротко остриженные волосы, темная кожа и музыка выдавали в них местных бандитов, которым до полиции, как и до которых полиции, не было никакого дела. Композиция закончилась в тот момент, когда машины поравнялись друг с другом, и с последними словами солиста один из пассажиров показал жандармам поднятый кверху средний палец и, широко раскрыв рот, отчего его белые зубы засверкали на солнце так, как должны были сверкать алмазы, которые так и не нашли в «Ханумане», громко засмеялся. Джип, резко вильнув перед встречным грузовиком, «подрезал нос» «Роверу» и умчался дальше.
Сидевший за рулем пожилой уже водитель, чертыхнувшись, изо всех сил нажал ногой на тормоз и резко свернул с дороги на обочину. Остановив машину, он в раздражении стукнул руками по баранке и замысловато выругался, вспомнив до седьмого колена всех родственников бандитов, подрезавших его машину. Потом вышел на дорогу и, отойдя в сторону и немного успокоившись, все еще трясущимися руками, достал из пачки сигарету и закурил. Старший продолжал сидеть на своем месте, вцепившись в ручку, и молчал, а двое других конвойных выскочили из будки и, бурно жестикулируя, набросились на водителя, обвиняя его в неаккуратном вождении, тот снова завелся и начал препираться с ними. В конце концов, он указал им дорогу, по которой могут идти они сами и их родственники, и узнал в ответ свое новое имя, удивительным образом похожее на смесь буйвола с полосатой гиеной. Дело едва не дошло до драки, и неизвестно чем бы еще закончилась перепалка горячих африканских парней, если бы, наконец-то пришедший в себя, старший не утихомирил своих возбужденных коллег.
Наконец, успокоившись, водитель снова забрался на свое сиденье, и машина, проехав еще четыре с половиной мили, свернула в лес и, громко урча изношенным двигателем, со скоростью черепахи поползла по дороге, больше похожей на сточную канаву. После дождя машины наездили колею, теперь она высохла, и лишь на дне ее находилась влага, в которой с удовольствием копошились лесные лягушки, червяки и пиявки. Колеса попадали в ямки, скрытые водой, и тогда брызги летели в разные стороны вместе с обитателями колеи. Один раз машину тряхнуло так, что, казалось, застонал весь кузов, а на лобовое стекло шлепнулась раздавленная лесная жаба. Пришлось водителю вылезти и протереть стекло тряпочкой — дворники этой развалюхи только размазывали по стеклу жирную грязь вперемешку с пиявками и червяками. И так, прыгая на кочках, машина, в кузове которой находился сержант Дефендер, двигалась к каменоломням, в которых ему предстояло провести бог знает сколько времени: недель, месяцев, лет?
Лесная дорога шла параллельно шоссе. Пропетляв почти милю по лесу она, огибая заболоченное озеро, делала поворот на северо-запад под прямым углом, приближаясь тем самым к дороге на Аепе на расстояние менее, чем в полмили. Это место было наиболее удачным для засады. Достаточно далеко от дороги, чтобы не было слышно выстрелов и, в то же время достаточно близко, чтобы быстро эвакуироваться с поля боя, добравшись до замаскированного в лесу автомобиля, и вернуться в расположение прежде, чем конвой успеет поднять тревогу. После этого места дорога уходила от трассы все дальше, чтобы пропетляв еще почти милю по лесу, добраться, наконец, до каменоломен. Это место и было обозначено на карте точкой X.
Глава 9. Попытка — не пытка
Облекать властью безответственного — значит сеять несчастья, а заставить человека отвечать за то, что он не способен контролировать, — глупость!
Роберт Э. Хайнлайн, «Звездный десант»
6°30’29.7″N 1°20’44.3″E
Дефендер, сидя в кузове, через заляпанное грязью окошко смотрел на проплывающие мимо мощные стволы деревьев, кроны которых переплетались где-то высоко вверху, и только отдельные лучи солнечного света пробивались сквозь их густую листву. От этих лучей просека играла всеми цветами радуги, лаская взгляд художника, который, окажись он тут, не преминул бы воспользоваться возможностью нарисовать, возможно, самый лучший свой шедевр. Где они находятся, сержант понятия не имел — кругом деревья, кусты и поразительная сочная густая зелень. В одном месте дорога
