салфетку, — странно, я не видел эту девушку раньше…
— О, ничего удивительного, дорт Томас, — я безмятежно улыбнулась и с удовольствием вдохнула горьковатый запах чабреца, — это моя новая горничная, Ари. Замечательная девушка, они с Ханной прекрасно дополняют друг друга.
— Хмм, когда это ты успела найти себе еще одну горничную? — подозрительно осведомился свекор.
— Сегодня в городе, бедняжка осталась сиротой, поэтому я решила принять участие в судьбе этого нежного цветка юности. Ой, дорт следователь, вы подавились?
— Ничего страшного, — откашлялся Сайрен, — просто потрясен вашим участием в судьбе невинных дев.
Неужели догадался, встревожилась я, конечно, ему по долгу службы положено подмечать мелкие детали и связывать в логические цепочки разрозненные факты. Надеюсь, ему хватит ума промолчать.
Двери вновь отворились, но напитки для мужчин принесла уже не Ари, а знакомая всем Ханна. Резким движением, лишенным и намека на плавную томность, она водрузила на стол чашки, вазочку с вареньем, сливки и блюдо с пирожными.
— Приятного аппетита! — скрипкой в руках хулигана продребезжала моя верная помощница. — Арька поможет Селене немного, если вы не против, хозяйка. В закрытых гостевых порядок навести надо, проветрить и пыль протереть.
— Конечно, а ты проверь малую гостиную, после обеда нас с дортом Холлом ждет долгий разговор.
Ханна вышла, буквально через пару минут, извинившись, нас покинул и Томас, ссылаясь на неотложные дела.
Мы с Сайреном сидели в тишине, думая о своем и настраиваясь на предстоящий допрос.
Внезапно перед следователем материализовался плотный серо-зеленый конверт. Извинившись передо мной, мужчина достал письмо. Прочитал. Хмыкнул и задумчиво посмотрел на меня. Еще раз прочитал. Потом как-то странно вздохнул, почесал переносицу и спросил:
— Кто же вы такая на самом деле, дора? И что творится у вас в поместье?
Я замерла. Что ему известно? Как теперь себя вести? Сознаваться в подмене или играть до конца? Мысли лихорадочным снежным вихрем пронеслись в голове, пальцы заледенели, по спине проползла капля холодного пота, щекоча натянутые до предела нервы.
Видя мое смятение, следователь хищно усмехнулся:
— Все вы, преступники, уверены в своей гениальности и безнаказанности, но того не учитываете, что у ваших жертв может хватить смелости обратиться за помощью и защитой. О чем вы вообще думали, балуясь темным колдовством на глазах у множества свидетелей⁈
Я непонимающе заморгала. Меня не раскусили, но тогда в чем же еще обвиняют, кроме смерти мужа? Какое темное колдовство?
— Не стройте из себя невинную козочку, дора, — жестко проговорил Сайрен, полностью скинув с себя образ благовоспитанного дорта и превратившись в мрачного и циничного специалиста, каким его и знали коллеги из ОТПиНУ. — Ненавижу завравшихся богатых дамочек, считающих деньги синонимом безнаказанности. Ничего, и на вас найдется управа.
— Вы забываетесь, дорт, — холодно произнесла я, собрав в кулак всю свою решимость, — не стоит опускаться до оскорблений, не предъявив доказательств и не выяснив все детали. Как бы потом вам самому не стало стыдно за свое поведение.
Сайрен молча сверлил меня взглядом, потом хлопнул рукой по столу:
— Давайте пройдем в гостиную. Там будет удобнее говорить, мне надо подготовить артефакты.
— Прошу за мной, — чопорно кивнула и вышла в коридор. Настроение, поднятое «малышкой Ари», стремительно катилось в бездну. Хотя, ведь это хорошо, что меня ненавидят?
Мы расположились в удобных креслах. Следователь выставил на стол прозрачную сферу, в глубине которой клубился молочно-белый туман, и пару небольших разноцветных кристаллов. Выбросив вперед руку, мужчина разжал кулак, и дверь мгновенно оплели толстые зеленоватые жгуты, плотно прикрывая створки. Такие же лианы «заперли» стрельчатые окна, после чего растаяли, впитавшись в деревянные рамы.
Я с отстраненным любопытством наблюдала за происходящим, морально готовясь к непростому разговору.
— Дора, я обязан рассказать вам о применяемых артефактах, таковы правила. Это сильнейшая сфера истинности, она не даст вам соврать, отмечая малейшие изменения вашего тона, дыхания, сердцебиения и внутреннего состояния. Новейшая маго-техническая разработка, — Сайрен Холл указал на шар, потом перевел взгляд на кристаллы, — эти артефакты записывают наш разговор, при этом контролируя мои вопросы и ограждая вас от превышения мной полномочий. Надеюсь на ваше благоразумие, дора. Начнем?
Я кивнула.
— Ваше имя?
— Ангелина Бэкруд, урожденная Триссон.
Следователь хмыкнул, глядя как туман внутри сферы окрашивается в чуть розоватый цвет сомнения, и приподнял бровь, ожидая пояснений.
— Мои родители всегда звали меня Полиной, «маленькой, солнечной девочкой». Имя Ангелина выбрала для своей внучки Инесса Триссон. Я только сейчас начинаю привыкать к нему.
Розовый оттенок исчез, подтверждая правдивость моих слов.
— Ваш возраст?
— О, женский возраст — коварная штука, — усмехнулась я, глядя на поморщившегося следователя, — мое тело еще совсем молодо, ему всего двадцать шесть, но душа моя много страдала, на нее давит груз бед и несчастий, ей уже за тридцать. Но вам же это неважно? Поэтому запишите двадцать шесть.
Сайрен Холл скрипнул зубами и продолжил задавать вопросы, постепенно подбираясь к главному:
— Вы убили своего мужа, Маркуса Бэкруда?
— Нет, конечно!
— Вы виновны прямо или косвенно в его смерти?
— Моя душа чиста перед богами и людьми, — сфера сохранила молочную белизну.
— А тело? — насмешливый взгляд из-под сведенных в раздумье бровей.
— Вы задаете вопросы о чистоте тела вдове, похоронившей трех мужей⁈ Я — не невинная дева, дорт, ни в одном из смыслов. Если меня попытаются обидеть, отвечу. Например, я предложила служанке выпить яд, который она принесла мне под видом чистой воды. О, не переживайте, девочка сбежала, мне просто нужно было отследить ее реакцию. Эти руки, — я вытянула вперед изящные кисти с длинными пальцами, отвлекая внимание моего мучителя, — без раздумий разорвали несколько договоров, оставив нечистых на руку слуг без средств к существованию. Но! Мое внутреннее я категорически против любого реального насилия и не способно убить другое живое существо.
— Допустим… — Сайрен помолчал, анализируя сказанное, а потом резко спросил, — Обвал был случайностью?
— Нет, вы же и сами это знаете, — отпираться не было смысла, следовало только не оступиться, идя по тонкому краю между правдой и недосказанностью.
— Даже так? Хмм… Очень интересно. Тогда расскажите подробно о происшествии. Все, что вы знаете, помните, думаете.
— Маркус сильно проигрался в столице, он стремительно терял друзей и обзаводился врагами, — осторожно начала я, — Он стал забывать о своих обязанностях и молодой жене, связался с плохой компанией. Путем долгих уговоров удалось убедить его пожить некоторое время вдали от города: спрятаться на время, затаиться, вернуть себе здоровье и подлечить расшатанные нервы. Встреченные по дороге пастухи сказали, что основной путь размыт дождями и надежней будет ехать через перевал по старой, но еще сохранившейся дороге. Там и случился обвал. Я уверена, он был подстроен
