Я захлебнулась еще одной волной крови, пытаясь проглотить ее и отдышаться. Когда я встретилась взглядом с Харроном, его глаза были широко раскрыты, в них было больше тревоги, чем минуту назад. Он уставился на меня, было очевидно, что он не верит в происходящее. Дрожа от усилий, он использовал обе руки, пытаясь вогнать клинок в мое плечо.
— Как… ты это делаешь? — прохрипел он. — Это… невозможно.
Я не могла ответить ему. Я была горящим фитилем боли, но что-то внутри меня, что-то холодное, спокойное, сделанное из металла, заявило права на клинок Харрона, как на свой собственный.
Что-то безмолвное во мне хотело получить клинок, и завладело им. Словно у меня была третья, невидимая рука, я потянулась к кинжалу и схватила его своей волей. Оружие задрожало, его кончик затрепетал.
— Остановись, — прошептал Харрон. — Это ересь.
Я не могла остановиться. Я не контролировала происходящее. Мне отчаянно хотелось, чтобы кинжал оказался подальше от меня, и я мысленно воспротивилась, приказала ему…
Харрон задохнулся, когда кинжал раскалился добела. В моих ушах раздался визг металла — ужасный, омерзительный звук, пронзивший мою душу. Звук безумия. Стиснув зубы, я поддалась голосу внутри себя, приказывающему мне расплавить клинок, как будто такое вообще было возможно. И это произошло. Почти такая же ошеломленная, как и Харрон, я наблюдала, как кинжал превращается в перчатке капитана в жидкость и стекает по его пальцам серебристыми струйками.
— Еретическая… магия! — задохнулся Харрон. Он попытался отпрыгнуть в сторону, но потерял равновесие и упал на задницу, а его ботинки застучали по камню, когда он пытался отползти. — Где ты научилась… нет. Нет!
Ужас овладел капитаном. С дикими глазами, тяжело дыша, он смотрел, как тонкие струйки металлической жидкости, которая когда-то была его оружием, двигаются к нему, сливаясь и разделяясь, словно ища его. Как будто металл был живым.
— Остановись, — прохрипел Харрон. — Даже если ты убьешь меня, все равно не сможешь сбежать из дворца. Ты истечешь кровью. Ты уже мертва!
Странная, пульсирующая тяжесть сместилась в моем животе. Я едва ощущала ее из-за боли, но чувствовала, как спокойное, неведомое нечто внутри вновь обращает свой взор на меня. Спрашивает. Хочу ли я остановить кинжал? Это было легко. Обуздать его. Потому что он был опасен. Мог многое совершить. Я не знала, что именно, но…
Я узнаю.
Харрон был прав. Я уже была мертва. Никто не мог выжить после тех ран, которые он мне нанес. Но Хейден был еще жив. Элрой. Может быть, даже Ворат, хотя крик, донесшийся из его лавки, когда я убегала, говорил об обратном. Пока мои друзья были живы, у меня были все основания желать причинить вред Харрону. И если жидкий металл, созданный из кинжала, которым он планировал заколоть меня, мог помешать причинить вред дорогим мне людям, то я использую его без сомнений.
Я больше не могла говорить. Не могла пошевелиться. Голова кружилась так сильно, что огромный зал качался вверх-вниз, словно я была пьяна… но я еще не закончила. У меня было достаточно сил, чтобы довести дело до конца.
Мадре придется найти кого-то другого, чтобы убить моих товарищей. У нее был бесконечный запас стражей, готовых выполнить ее приказ, но этого мужчины среди них не будет. Харрон не прольет кровь Хейдена или Элроя, как он пролил мою. Я знала, что, если захочу, то смогу покончить с ним с помощью этого странного, ненасытного металла. А почему бы и нет? Жизнь несправедлива. Я никогда не ожидала, что она будет такой, но я верила, что в этом городе ты пожинаешь то, что посеял, а это означало, что у Харрона, капитана стражи Мадры, был долг, который он должен был погасить до моей смерти.
— Саэрис? Саэрис! Останови это! Ты не… ты не понимаешь…
— О, я понимаю, — прохрипела я. — Ты ожидал, что я умру от твоей руки, но… — Я схватилась за живот и закашлялась, захлебываясь кровью. — Ты же хочешь пройти со мной через ту дверь, о которой ты говорил, не так ли, капитан?
— Я не могу. Она мне не позволит! — У Харрона было достаточно места для бегства, но мужчина застыл на месте, замер, он был слишком ошеломлен, чтобы сдвинуться хоть на дюйм. Он застонал, когда гудящие серебряные нити, разветвляясь, как притоки рек, о которых я читала в библиотечных книгах, начали подниматься вверх по носку его кожаного ботинка.
Что с ним будет?
На самом деле, это не имело значения. Он будет страдать так же, как заставил страдать меня. Я слабела с каждой секундой, из моих ран с феноменальной скоростью вытекала кровь. Время шло. Скоро меня не станет, но… упрямая часть меня хотела, чтобы он умер первым. И я хотела стоять на ногах, когда это произойдет. Так что я начала действовать.
Саэрис Фейн было двадцать четыре года, когда она умерла. Честно говоря, она должна была умереть гораздо раньше, но девушка никогда не понимала, когда нужно сдаться.
Моя эпитафия будет короткой и милой. Элрой придумает, как почтить мою память, если, конечно, переживет все это. А пока я собиралась поднять свой кровоточащий затылок с этого жесткого пола и посмотреть, что будет дальше.
Когда мне наконец удалось подняться на ноги, я вспотела, ноги подкашивались, и меня подташнивало. Тяжело дыша, я сделала один неуверенный шаг к капитану и поняла, как трудно будет оставаться в сознании. Я была еле живой, дышащей подушкой для булавок. Меч Харрона и другой его кинжал все еще торчали из меня. Просто чудо, что меч не выпал. Тяжесть оружия, режущего меня изнутри, была невыносимой, но я сдерживала крики, пока, спотыкаясь, плелась на ледяных ногах к Харрону.
В отчаянии он хлопал себя по штанинам, отряхивая ткань размашистыми движениями, но при этом очень осторожно, чтобы не задеть расплавленное серебро.
— Чудовище, — шипел он. — Этим ты погубишь мир. Не позволяй ему забрать меня. П-пожалуйста!
Чего он ожидал? Разве он прислушался ко мне, когда я умоляла спасти мне жизнь? Пожалел ли он меня перед тем, как вогнать свой меч в мое нутро? Он этого не сделал. Я не понимала, что делаю, но если это был дар, способный уничтожить мир, то хорошо. К
