сторону, оценивает, будто племенную лошадь.
— Я ничего не понимаю, — жалобно тяну, рассчитывая получить хоть какое-то объяснение своей дальнейшей судьбы.
— Не притворяйся. Мы оба знаем кто ты.
— Этот обруч, — подцепляю пальцами холодный металл и стараюсь снять его, хотя заранее знаю, что ничего не получится. — Его надо снять, отец не обрадуется, увидев его на мне.
— Твой отец мертв. Хватит врать. А ты, — Аарон отпускает меня и встает, смотрит сверху вниз, — прекрасно знаешь, почему он на тебе. В твоих интересах рассказать все, что меня заинтересует. Ведь ты понимаешь, как проходят допросы.
— Вы ошиблись, — лепечу неуверенно, обхватываю себя руками и отвожу взгляд.
— Очевидное не отрицай, — обрывает одаренный и морщится от неприязни ко мне. — Ведь ты сразу разрыдалась, едва блокатор оказался на тебе. Слишком яркая реакция. И не забывай, с кем говоришь. Я стал дознавателем не просто так.
Закрываю лицо ладонями, размазываю нанесенную на глаза сурьму, совершенно не заботясь о своем внешнем виде. Все закончилось. Я попалась в руки одаренным.
— Вставай неженка, — Аарон берет меня под локоть и тянет вверх. — Давай без истерик, — трясет меня за плечи, пытаясь привести в чувство, а я не могу сдерживать поток слез и всхлипов. — Ну и рева, — недовольно вздыхает он и подхватывает меня под колени, взваливая себе на плечо.
К голове приливает кровь, мне становится настолько дурно, что я начинаю выть от безысходности и бить кулаками спину мужчины.
— Успокойся! — рявкает он и опускает мне ладонь на ягодицы. — Раньше думать надо было!
На боль не обращаю внимания, продолжаю брыкаться. Представляю, что меня ждет и сопротивляюсь изо всех сил.
— Свяжи ей руки, меня утомило ее поведение, — слышу громкое восклицание Аарона и верчу головой, стараясь найти, кому была озвучена просьба.
— Вел же ее по-хорошему, — отвечает ему мужчина, которого я ранее видела в постоялом дворе, и обхватывает мои запястья.
— Она догадалась, ударила бы даром.
Притихаю, слушая их разговор. Глотаю горечь во рту и всхлипываю.
— Разговорил?
— Узнал мало.
— Я могу заплатить за свой выкуп, я же такая как вы, — пробую вклиниться в их разговор.
— Так много наворовала? — недовольно спрашивает Аарон.
— Нет.
— Снова врешь, — грозно припечатывает он и спускается по ступенькам на улицу.
Я понимаю, что если окажусь в карете, шансов освободиться больше не будет. Если не казнят и не замучают, мне придется всю оставшуюся жизнь прожить за решеткой. Меня лишат рук и солнца, я буду вдыхать спертый влажный воздух, а моими соседями будут лишь крысы, которые будут соревноваться со мной за право есть похлебку, небрежно просунутую между прутьями камеры.
Со всей силы впиваюсь зубами в спину мужчины, заваливаюсь в сторону, чтобы упасть.
— Дурная девчонка! — рявкает Аарон и ставит меня на ноги. — Эдгар! Завязывай рот! Он ей сейчас ни к чему!
— Нет! Я не буду! — кричу испуганно, увидев, как мужчина готовит кляп. — Больше не буду! — добавляю тише сквозь слезы.
Наклоняю голову, опускаю плечи, боюсь вдохнуть лишний раз.
— Я задохнусь, — жалобно цежу сквозь зубы.
— Не усугубляй. Ты ничего не сможешь изменить, — встряхивает меня Аарон. — Оставлю без кляпа и мешка на голове, если пойдешь сама.
— Куда?
— В карету!
— А потом?
— У тебя много вариантов?
Качаю головой и всхлипываю. Спрашивать дознавателя, куда он везет пойманных преступников глупо. В лучшем случае сразу в камеру, минуя пыточную.
Мои ноги подгибаются и дрожат, идти сложно. Мужчины рядом нервничают, переглядываются, стараются меня ускорить, и тянут по обе стороны за локти. Огонь внутри меня бурлит, рвется наружу, но каждый раз натыкается на невидимую преграду и сжимает сердце.
— Что со мной будет? — упираюсь каблучками в гравий возле кареты и поднимаю взгляд на Аарона.
— Будь умницей и все пойдет гладко.
Оглядываюсь на Эдгара, ищу в нем поддержки или хотя бы пояснений, что значат слова дознавателя, но он кивает на карету, задавая нужное направление. Я упрямлюсь, хочу больше узнать о том, что меня ждет.
— Болтать позже будешь, — обрывает едва не сорвавшийся вопрос Аарон и заталкивает меня в карету.
Он садится напротив меня, достает из моей сумки, которую я оставила в постоялом дворе, мешочек с монетами и подкидывает его на ладони.
— Не многовато взяла для одной себя?
Не знаю, что ответить, сглатываю и вжимаюсь в спинку сиденья. Сбоку от меня устраивается Эдгар и приподнимает бровь, будто тоже интересуется, куда мне столько золота.
— Хорошо, продолжим, — он вновь запускает руку в мою сумочку и достает исписанные мелким подчерком пожелтевшие листы.
Приглядываюсь к ним и узнаю свой дневник. С шумом набираю воздух и дергаюсь. От ухмылки на лице дознавателя перед глазами темнеет, слышу его голос как будто со стороны.
— Я устала! Мне кажется, что я одна на весь мир, всеми проклятая и забытая, никому ненужная выброшенная туда, где мне нет места ни среди людей, ни среди одаренных, — читает Аарон и выразительно поглядывает в мою сторону. — От всех нужно держаться подальше! Одно меня согревает, вера в то, что все могу изменить, оставить прошлое за своей спиной, найти выгодную партию, чтоб дети мои ни в чем не нуждались, и не волочили свое существование, промышляя воровством, чтобы выжить. Я еще не поняла, как стереть свои поступки, чтоб они никогда не всплыли, чтоб никто не узнал о моем низком происхождении, чтоб правда никогда не открылась, а дети мои не переняли отравляющий тело дар.
Он прищуривает глаза, пытается поймать мой взгляд, подается телом вперед, а я подтягиваю ноги к груди и прикрываю лицо руками, чтобы избежать удара.
— Весьма занимательно, не так ли? — Аарон обращается не то ко мне не то к Эдгару. — Ровные строчки в начале под конец поползут вниз, чернила кое-где плывут, размазывают ровный подчерк с закорючками, попавшими на них слезами. Ты так переживаешь, но ты сама выбрала свой путь. К чему это — он трясет листами передо мной и хмурится. — Воров не любят нигде. Если одаренный найдет для себя дом, то вор — никогда, — мужчина замолкает, ждет от меня ответа и, вздохнув, задает конкретные вопросы: — Где выросла? Кто твой отец?
— Разве это может повлиять на мою судьбу? — смотрю на него через щелочки пальцев, не отнимая ладоней от лица.
— Торгуешься? Я не тот с кем ты сможешь договориться. Либо говори все сама сейчас, либо, — Аарон замолкает, красноречиво играет бровями, оставляя меня додумывать, что он способен сделать с такой, как я. — Выпрямись уже, — он откидывается на спинку сиденья и запрокидывает голову. — Сжалась, будто я тебя уже пытаю.
— А будете?
— А есть варианты иначе тебя
