Его мало кто знает… Хозяин, казначей да еще пара… шестерок, – объясняет Анна.
– Курьер? – не совсем понимаю. – Это что, его должность?
– Ладно, тебе притворяться! Прикольщик хренов! – смеется она. – Бабки он перевозит… – поправляется: – Перевозил. Большие бабки! Так что его будут искать… Сильно будут искать!
– Пусть ищут. Это их проблемы. Нам-то что! – дразню менеджера.
– Не придуривайся! Они же на нас выйдут!
– Если выйдут, объясним! Товарищ поскользнулся. Кафель все же, а не что-нибудь там! Ну и упал, значит. Неудачно. Вот и делайте выводы! Курьер! Тоже мне, фигура! Уж курьером-то я спокойно смогу, а возможно и выше! Спецкурьером! По особо важным делишкам! – назидательно поднимаю вверх указательный палец и чуть не врезаюсь в фонарный столб.
Торможу около кинотеатра. Светится реклама фильма под названием "Хроникер".
– Давай заглянем! – предлагаю менеджеру. – Подумаем о жизни. Сейчас самое время, а то можем не успеть, да и народу, наверняка, никого.
– Ты что, с ума сошел? Или, может, спятил? Надо нору искать, на дно ложиться! А он – кино! Нет слов! – Но чувствуется, что идея ей нравится. – И потом я уже все это в записи отсмотрела.
Зал почти пуст. Пытаюсь расслабиться. Кладу руку на дивную коленку Анны. Она тихонечко кусает меня за ухо. Главный герой все время с камерой. Снимает все подряд. Его отовсюду гонят. А ему все нипочем. То он бежит, пригибаясь, где-то в районе боевых действий. То его камера подсматривает любовные сцены. А вот она в метро. В больнице.
В крематории. Слезы переживания. Старость. Сам стареет. Старый пес. Все с камерой! Несбыточная мечта – отснять собственные похороны. Один. Ни жены, ни детей. Беседует с молодым парнишкой. Тот мечтает стать хроникером. Сидят за бутылкой. Старик вспоминает. В финале молодой везет его на каталке и снимает, снимает.
Уборщица, маленькая толстенькая старушка, только что провела влажную уборку фойе. Выходящие оставляют мокрые следы. Старушка, подперев дряблую щечку, молча смотрит. Прошу зрителей вернуться в зал. Те не расположены. Двое мужиков в спортивных костюмах идут напролом. Достаю пистолет. Все успокаиваются и возвращаются на свои места. Прошу старушку снова протереть пол, даю ей шоколадку. Зрителей выпускаю из второго выхода. Их проход по мокрому полу получается более убедительным.
Выходим из кинотеатра. Садимся в машину. Неожиданно около нас резко тормозит черный внедорожник с подозрительного вида публикой. Из него выходит парнишка в спортивном костюме. Стучит по-хозяйски костяшками пальцев по стеклу. Похоже, кто-то из зрителей успел настучать, а может старушка-уборщица. Сейчас все подрабатывают. Вижу, как задрожал менеджер. Опускаю боковое стекло.
– Где Джо? – интересуется молодой человек.
– Здравствуйте! – хоть так пытаюсь учить вежливости. Чуть помедлив, отвечаю: – Теперь я – Джо.
– Ты? – Он смеется, показывая большие белые зубы.
Молодой, поэтому и с зубами еще все нормально, хотя бывает, что с детства с ними проблемы.
– Тогда я – Япончик! – Он поворачивает голову, хочет поделиться смешным со своими, которые там, в тачке.
Упираю ствол ему в щеку. Смеха как не бывало.
– Я – Джо! Повтори! – говорю спокойно, равнодушно, как обычно произносят это в кино.
– Я – Джо! – покорно повторяет тот.
– Да не ты! Дурья башка! А я! – брезгливо пытаюсь втолковать ему эту простую истину.
– Ты – Джо! Теперь я вижу, что ты действительно Джо! – твердит он заискивающе уже от себя.
– Молодец! Понятливый! А теперь ступай! – отпускаю его восвояси, а сам резко беру с места.
– Ну, ты… даешь! – выдыхает менеджер. – Ты, действительно, ничего себе! Но учти, это не конец, это только начало!
– Тебя высадить?
– Ты думаешь, он меня не запомнил? Нет уж, защищай, родимый… Джо!
– Как видишь, я свое слово держу, – устало говорит Малыш. Он мудр, чуть утомлен и всеведущ. Всегда. Во всем. Ему нравится такая роль. – Труп в парке обнаружат завтра. Какого-нибудь бомжа. Послезавтра твоя фотография появится в газетах. Конечно, твои бывшие друзья так просто не поверят и начнут свою проверку.
– Это уж точно! – зябко ежится Джо.
– Утечки не будет, не волнуйся! Все знают только ты, я и Сергеич. И всем троим нет никакого резона… Ну чего воду в ступе толочь, и так все ясно! Замену тебе подобрали, что надо! – смеется. – Даже не ожидали. В общем, все о'кей! Сергеич себе берет триста, нам по двести!
– По двести? – переспрашивает Джо. – Договаривались же, поровну!
– Да, старичок! По двести! У Сергеича непредвиденные расходы. Мебель нужна в новый дом. Шутка, шутка! Надо перестраховаться. Ребята из соседнего отдела стали проявлять нездоровый интерес. Понимаю, что туманно, но уж поверь на слово, сделай милость!
Хочется Джо размазать Малыша по стене. Но слишком большая это роскошь… на данный момент. Может, как-нибудь потом…
– Кстати, о птичках! Тебе присвоили майора! – торжественно извещает Малыш.
"Майора!.. – чуть не захохотал Джо. – Ну уж уважили, так уважили! Совсем меня за дурака держат. А может, и к лучшему…"
– Тебе надо снова в нору. Когда все уляжется, я тебе дам знать. Все будет о'кей! Я все просчитал, – успокаивает Малыш.
"Просчитал! Дразнит, сучара!" – констатирует Джо, но не понимает, зачем это нужно Малышу. А тот проверяет, ему надо точно знать, какой запас прочности у Джо. Именно такие крепкие парни иногда резко ломаются, в раз! А Джо уже несколько лет, как внедрен. Нарушается процесс самоидентификации, железная крыша и то едет. Вот и на майора дал ожидаемую реакцию.
– Давай на посошок! Коньячку! – предлагает Малыш. Не дожидаясь ответа, разливает. – И выбрось из головы! Я своих не подставляю!
– Здравствуй, здравствуй! Проходи! Значит, это ты и есть Джо? – полувопросительно, доброжелательно произносит человек, очень похожий на мужа Линды-физкультурницы. Вот и поздоровался первым. Неужели он? С другой стороны, сразу на "ты"… Мало ли на свете похожих людей!
– Да, – отвечаю односложно. Чем меньше говоришь в таких случаях, тем лучше.
– Ты – так ты! Ты не думай, мне все равно. Абсолютно все равно! Никаких предубеждений. Никаких! Только тогда за тобой должок! Пол-лимончика! Последний груз не дошел… Да что я тебе говорю, ты же в курсе, раз ты – Джо! – заканчивает равнодушно, жестко.
– В курсе… Таких же… из-под ксерокса? – уточняю так, на всякий случай.
– Многие знания, многие печали, – усмехаясь, говорит он и продолжает укоризненно: – Обижаете, господин Джо! На ксероксе такие не получаются. И идут они один к двум, – задумывается. – Ладно, к трем! Я не какой-нибудь там жмот! Так что получается сто шестьдесят шесть и шесть в периоде. Мы же не кровопийцы. Через три дня! А сначала отвезешь этот! – выталкивает ногой из-под стола обшарпанный кейсик. – Билеты, документы, все там… до Лондона или до
