долго себя ждать.
Глаза жены были настолько пусты, а выражение её лица такое недоумевающее, что на Хлодвига накатила мощная волна раздражения.
— Или мне прямо сейчас выпороть тебя для профилактики, чтобы ты внимательно выслушала и поняла, что от тебя требуется?
Муж говорил эти страшные слова убийственно холодным тоном, и у Мишель непроизвольно задрожали губы, а на глаза навернулись слёзы. Ашварси постарался набраться терпения.
— У меня совершенно нет сейчас времени на тебя! Через неделю мне нужно быть в расположении войск, — сквозь обманчиво ровный, холодный тон Хлодвига, всё же пробились нотки раздражения.
Стараясь настроиться на спокойную поучительную беседу с молодой капризной женой, он откинулся в кресле, расслабленно положив руки на резные деревянные подлокотники.
— Прежде всего, Мишель, теперь ты всегда должна быть молчаливой, в хорошем настроении и… постарайся заняться чем-то полезным. Не терплю людей, болтающихся без дела, — начал Хлодвиг.
Мишель довольно сильно устала за день, особенно, ноги гудели. Она не понимала, почему должна стоять перед столом, не соображала к чему этот поздний разговор и чего, на ночь глядя, муж от неё хочет. Угрозу наказания принцесса не восприняла всерьёз, но от холодного приказного тона мужа девушке всё же было не по себе и немного страшно. Пройти и сесть на диван у стены, Мишель не решилась. Она слушала Хлодвига стоя, лишь переступала с ноги на ногу, пытаясь по очереди, хоть ненадолго, дать усталым ступням облегчение.
— Тебе можно общаться только с теми, с кем я позволю, — продолжал муж.
Вот это Мишель могла понять. Она даже внутренне обрадовалась, предположив, что ашварси её ревнует. Принцесса была большая любительница невинного флирта. И, конечно, она полагала, что муж ранее мог заметить это, и теперь ревновал, особенно, учитывая, как часто ему приходиться бывать в отъездах. С его точки зрения, естественно, больше никаких встреч с друзьями детства мужского пола не должно быть! Она сама это сознавала. Ну, не с матерью же он запретит ей видеться?
— Далее… — Хлодвиг стал задумчиво ритмично соединять растопыренные пальцы ладоней у груди, перебирая в уме все правила, которые ещё не озвучил, — никаких горячительных напитков. Никогда. Не терплю, когда женщина пьёт.
Мишель вспомнила, как на свадьбе она постоянно держала в руках бокал с чем-то. Но она же почти не пила из него, лишь делала вид! Неужели Хлодвиг подумал, что она любительница выпить?
— Чтобы выйти из поместья тебе нужно отпроситься у меня или у того, кого я оставлю за управляющего в моё отсутствие.
Мишель с изумлением смотрела на человека, который стал её мужем: не ставить в известность, а отпрашиваться?
— Я вышла замуж или попала в темницу? — язвительно спросила она.
Короткая вспышка яростного протеста придала Мишель силы духа. Стоять сил больше не осталось, и принцесса решительно сделала несколько шагов к дивану и, с облегчённым вздохом села, почти упала, на него.
Хлодвиг, с каменным выражением лица, медленно поднялся с кресла, обошёл стол, приблизился к жене, взял её за предплечья и рывком поднял на ноги.
Мишель следила, как муж идёт к ней, со всё возрастающим страхом и, когда снова резко оказалась стоячей, тихонько вскрикнула.
Ашварси, положив руку на затылок девушки, провёл и поставил её на прежнее место, перед письменным столом, и, опустив её шейку, сам вернулся в кресло.
— Я ещё не закончил, — произнёс он таким тоном, что у Мишель мороз по коже пошёл. Она осталась стоять, где поставили, не смея открыть рот.
— Как моя жена, ты обязана всегда и в любых обстоятельствах иметь благопристойный и опрятный вид. Почему ты явилась в мой кабинет в халате и с растрёпанной причёской? — в голосе мужа прозвучали презрительные нотки.
— Я спешила… к Вам, — только и смогла выдавить девушка.
В её голове вдруг возникла картинка, как она, улыбаясь, бежит по коридору на его зов. Несоответствие её ожиданий и наступившей действительности, вдруг, ударило по нервам со всей силы. Стало так больно, что Мишель закрыла лицо руками и горько расплакалась.
Хлодвиг растерялся. Что делать с рыдающей женой, он решительно не знал.
— Достаточно на сегодня, — мгновенно теряя позиции, решил он, — Немедленно ступай к себе! И прекрати реветь!
Мишель зашлась ещё громче, а Хлодвиг почувствовал себя так, будто он сидит на горячих углях. Захотелось вскочить и подойти к ней, или… лучше убежать из кабинета. Но он огромным усилием воли заставил себя остаться на месте. Если сделает так сейчас — всё его воспитание пойдёт насмарку.
Он смог облегчённо выдохнуть только когда Мишель, всхлипывая, ушла. Да… Девчонка — это не боец. Её оказалось намного сложнее учить правилам. Но Хлодвиг не собирался сдаваться. На кону было устройство всей его будущей семейной жизни.
На второй день после свадьбы Мишель снова не дали выспаться.
Едва встало солнце, Хлодвиг пришёл к ней в комнату и разбудил.
Принцесса пыталась сначала накрыть голову подушкой, чтобы не слышать его настойчивого голоса, который мешал досматривать сладкие сны, потом, старалась оттолкнуть крепкую руку мужа от своего плеча и снова натянуть на себя, быстро сползающее к ногам, одеяло.
— Да что же это такое! — визгливо вскричала она, ловя ускользающий сон, и не открывая глаз. — Разве непонятно? Я спать хочу! А, ну, пойдите отсюда! Всё-всё потом, когда высплюсь!
Хлодвигу надоела эта возня и он сердито выдернул девчонку из постели, как будто, большую куклу, и поставил на пол.
Мишель от неожиданности вскрикнула, широко распахнула, наконец, глаза, окончательно проснувшись, и, мигом вспомнив, кто она теперь, а также, вчерашний вечерний разговор с мужем, испуганно замерла перед ним. За окном стояла ранняя осень, поэтому камины в замке ещё не топили, и каменный пол, особенно по утрам, был очень холодный. Принцесса, стоя на ледяном полу, босая, в одной тоненькой ночной рубашке, спасаясь от обжигающего холода, поджала босые пальчики и поставила ступни немного косолапо, обхватив узенькие плечи ладонями.
— Кровавая бездна! — выругался ашварси.
Он сдёрнул с кровати одеяло, накинул его на девчонку и, легко приподняв, переставил её на шкуру у камина. Взъерошенная, темноволосая головка Мишель торчала из тёплого белого кокона не полностью, половина её лица также оказалась спрятана в одеяло. Только встревоженные непонимающие глаза с вопросительным ожиданием уставились на Хлодвига.
— Доброе утро, Мишель, — начал говорить ашварси.
— Доброе… — пискнула принцесса в одеяло.
В её интонации отчётливо слышалось сомнение.
— Вчера вечером, в кабинете, я не с того начал нашу беседу, — повёл разговор Хлодвиг.
Он подошёл к окну, собираясь с мыслями, как лучше донести до сознания жены то, что он хотел ей объяснить.
«И сегодня тоже! Принесло его, ни свет, ни
