ледяной гладью залива Риддарфьерден. Еще никогда прежде коллектив «Сливы» не едал за столь роскошным праздничным столом. Герда обычно заказывала еду навынос в ближайшей пиццерии и включала плей-лист с рождественскими песнями на «Спотифае» (за который никто не хотел платить и поэтому рекламные вставки то и дело портили удовольствие). Но теперь у них новый заведующий, и с ним придут новые времена!
Персонал не знал, что это была всего лишь одна из многочисленных уловок Пекки, чтобы переманить их на свою сторону. Добиться лояльности сотрудников, чтобы потом безнаказанно творить свои дела.
Но в тот снежный декабрьский вечер Хильда понятия не имела о том, что их ждет. Она стояла возле столика с мясными закусками, когда внезапно ощутила на своей шее чье-то горячее дыхание. Чью-то руку на своем плече. Конечно, несколько бокалов вина тоже сыграли здесь не последнюю роль, она этого не отрицает, и Хильда чувствовала себя малость опьяневшей. Подумать только, их новый заведующий пригласил их на шикарный ужин в Стокгольм! Еда была просто божественной, и Пекка, несмотря на все свои лета, в тот момент не казался ей слишком уж отталкивающим. Он был немножко похож на старика с круглым брюшком и серебряной цепочкой на шее. Лысоват, правда, но при этом крупный и крепкий. По-мужски самоуверенный. Внушительный. А Хильду уже так давно никто не желал. Очень давно.
Она была одинока. Она и сейчас одинока.
Это правда. Она до ужаса одинока. Когда она ложится спать, ее постель всегда холодна. И в тот вечер в «Траттории» она не могла припомнить, когда в последний раз ощущала мужские губы на своих губах…
Поэтому все случилось так, как случилось. Когда все ушли, чтобы успеть на обратный автобус до Норртелье, в ресторане остались только Хильда и Пекка. Они распили на двоих бутылку «Рипассо» восемьдесят третьего года. А когда заведение закрылось, они вместе вышли в ночь под разгулявшуюся метель. Вопросы мельтешили в воздухе вперемешку со снегом. Это было неправильно, глупо и совершенно неприемлемо. Но когда у тебя в крови шесть промилле, такие вещи доходят с трудом. И они начали тискаться, прямо там, на декабрьском морозе. И наутро Хильда проснулась с похмельным Перл-Харбором в голове и волосатым мужиком под боком. Больше этого никогда не произойдет, подумала она. Никогда, никогда, никогда.
Но это продолжало происходить. Много раз.
И происходит до сих пор. Даже сейчас, спустя полтора года. Каждый раз Хильда говорит себе, что этот раз – последний. Что эти свидания лишь для того, чтобы хоть изредка почувствовать себя чуть менее одинокой. А когда Пекка начинает постанывать, она представляет себе лицо Ченнинга Татума, чтобы сделать происходящее чуть более приятным. Хильда понимает, что выглядит жалкой. И по возвращении в «Сливу» она скажет Пекке, что все, хватит. Больше так продолжаться не может.
И тем не менее… тем не менее она сомневается, что найдет в себе силы прекратить это.
Она отправляет в рот новую порцию пасты. Солоноватый вкус свежей зелени. Не думай о будущем, Хильда. Живи настоящим. Ты же сейчас в Италии. Ну, или почти. Вот и наслаждайся этим. Она делает глоток барберы, ощущая, как мягкие фруктовые нотки соединяются с солоноватым вкусом пасты. Вау!
– Так как, говорите, вас зовут?
Хильда поднимает голову. Женщина напротив улыбается ей. Это Карина. Сестра. Сестра Расмуса.
Глава 19
Расмус
– Что, простите?
Расмус видит, как Хильда поднимает глаза от пасты, хотя прежде сидела словно загипнотизированная ею. Он наблюдал за ней с той самой минуты, как они сели ужинать. Она… такая смешная, когда ест. Как будто еда – это спорт, и она полностью отдается этому занятию, словно профессиональный спортсмен.
А теперь Карина явно пытается наладить с ней контакт.
– Я спросила, как вас зовут. Ханна?
– Э… Хильда.
– О, Хильда! Какое красивое имя! И к тому же довольно редкое. У меня была, точнее, у нас…
Она хлопает Расмуса по плечу.
– У нас была родственница, которую тоже звали Хильда, сестра нашей бабушки. Она сгорела, это ужасно. Но имя Хильда очень красивое, старинное. Кстати, у вас есть смартфон?
Расмус в изумлении смотрит на сестру. Что она задумала?
– Э, да, – растерянно отзывается Хильда, с крошечным кусочком песто, прилипшим к уголку рта.
– Замечательно! Понимаете, мой только что разрядился. А мне очень хочется заснять все те блюда, которые мы здесь готовим. Я занимаюсь скрапбукингом. Собираю фотографии и приклеиваю их в альбом. Вы позволите сфотографировать наш ужин вашим смартфоном и отправить снимки на мой адрес?
– Да, конечно.
Хильда достает айфон и протягивает его Карине, которая тут же принимается кружить вокруг своей тарелки с пастой и соусом песто, словно это известные на весь мир фотомодели. Следом вскакивает Расмус, делает снимок сверху, наклоняется и принимается щелкать крупные планы.
– Может, мне поправить освещение? – предлагает Расмус. – Помахать над песто веером? И предложить ему бокал игристого вина?
– Перестань валять дурака, Расмус.
– Еще больше света? Светоотражающий экран?
– Ну вот, готово. Спасибо большое, Хильда.
Карина протягивает телефон обратно девушке.
– Ничего страшного. На какой номер мне отправить снимки?
– А, на… ноль… ноль семь ноль… О боже, Расмус, какой у меня номер телефона?
– Ты меня об этом спрашиваешь? Серьезно?
– Мы же каждый день говорим по телефону!
– Да, но твой номер забит в моем списке контактов. И потом, все же знают свой собственный номер телефона!
Расмус чувствует, как от всей этой ситуации его слегка прошибает пот. Неужто в самом деле никто больше не помнит чужих телефонных номеров? Одна из тех вещей, которые канули в прошлое несколько десятков лет назад, вместе с громоздкими телевизорами и брюками длиною в три четверти.
– Черт, – бормочет Карина. – Твой телефон с собой? Ты же можешь найти мой номер в списке твоих контактов?
– Он остался в номере.
Карина так вздыхает, словно это в паре километров отсюда. Хотя на самом деле речь идет лишь о минутной прогулке. Но тут ее лицо светлеет.
– Но, Расмус, я же знаю твой номер!
– Да неужели?
– Да. Потому что заставила Юлию выучить его. Чтобы она могла кому-нибудь еще позвонить, если мы с Андерсом будем недоступны. Вы можете отправить снимки на телефон моего брата?
И Карина переводит взгляд на Хильду, которая выглядит совершенно растерянной. Хильда встречается глазами с Расмусом, и тот холодеет. Словно вечерний ветер внезапно сменил свою температуру и пробрался ему под рубашку. Сейчас она получит мой номер телефона. Он так и не рассказал сестре, что это Хильда убиралась в ее доме. Полуголая.
