уходил, потому что окаянный Бегубарс все никак не мог успокоиться и требовал новых песен. Наконец алкоголь сморил и его, он упал на ковер и громко захрапел.
К счастью, все остальные половцы тоже были заняты своими делами, и никто из них не заметил, как певец пошел с пира в сторону, противоположную месту отдыха рабов.
Матвеев пробежал уже добрую сотню метров, как услышал вначале где-то вдалеке петушиное пение, а потом и оклик из кустов. Оттуда на него смотрел взволнованный Никола.
— Где тебя черти носят, братишка? Я уже битый час тебя жду. Из закромов Итларя я стащил нам вяленой конины и сухарей — на пару деньков должно хватить. Хлопцы тоже уже должны быть на месте, так что давай поторопимся.
И они побежали мелкими перебежками к лошадиному загону, стараясь не попадаться на глаза возвращающимся с пира половцам и редким стражникам.
… Когда до загона уже было рукой подать, друзья услышали где-то сбоку топот ног. Ребята, не сговариваясь, упали и притаились в зарослях большого куста. В десяти метрах от них пробежали пятеро вооруженных половцев и направились в сторону загона.
«Вот блин, опоздали, — подумал Сергей. Он напряг зрение и увидел бездыханные тела стражников около входа в загон. Трое половцев вбежали внутрь, двое остались охранять снаружи.
Внезапно из загона вылетели три неоседланных коня с бородатыми всадниками в серых холщевых рубахах. На короткий миг они остановились, ошалело глядя по сторонам. Им наперерез побежали вооруженные копьями половцы. Первые двое всадников успели проскочить мимо нападавших и поскакали в сторону леса, а последнему повезло меньше — мощным ударом древка копья по лицу он был сброшен с лошади, а потом пригвожден к земле. Второй половец достал лук и стрелу из колчана за спиной, прицелился и выстрелил. Одна из фигурок на коне стала наклоняться, а вскоре и упала возле высокого дуба. Лишь одному беглецу удалось завершить свой побег.
Обомлевший Сергей обернулся и посмотрел на Николу. Тот лихорадочно зарывал в землю сумку с их припасами. В этот момент Матвеев почувствовал себя опустошенным — все тяготы этого долгого дня навалились на него. Никола тоже выглядел подавленным. У ребят еле хватило сил чудом добраться незамеченными до их «койко-мест» и упасть, забывшись глубоким сном. Серега поворочался с минуту, сожалея о том, что желанная свобода была так близка, но теперь снова стала недостижимой. Наконец усталость одержала верх над его сознанием, и он уснул, едва закрыв глаза.
* * *
Впрочем, выспаться в ту ночь друзьям так и не удалось. Не прошло и получаса, как в их загон прибежали вооруженные половцы с факелами и стали проверять количество оставшихся рабов. Всех спящих быстро разбудили древками копий и построили в шеренгу, поднося факел к сонным лицам пленников.
Как и предполагалось, не досчитались троих немых русичей, и сразу же приступили к допросам оставшихся. Командовал процессом худой кочевник с резкими чертами лица и быстро бегающими глазками, чем-то напомнивший Сереге хорька.
— Кто знал о готовящемся побеге? — грозно спросил он по-половецки.
Все угрюмо молчали. Пленные торки в недоумении смотрели по сторонам. «Следователь» перевел взгляд на Сергея и Николу.
— Вы ведь тоже русичи, почему они не взяли вас с собой? Или почему вы их прикрывали, если знали о том, что они задумали? — эти вопросы он произнес уже по-русски с небольшим акцентом. — Отвечайте, когда я вас спрашиваю!
— Я после долгого похода раньше лег спать, как и все остальные. Поэтому я ни слухом, ни духом не знал об этом дерзком замысле, — начал оправдываться Никола.
— Ну а я, как вы все видели, — сказал Матвеев, глядя в лица вчерашних зрителей, — пел на пиру у хана Тарха и его сыновей, и так устал, что даже если бы мне сообщили о побеге, все равно добежал бы только до циновки. И к тому же, как бы они нам о чем-то сказали, если у них языков нет?
— Действительно, Сурьбарь, мы были до последнего на пиру, и монах все время был там и никуда не отлучался, — сказал кто-то из свиты «следователя».
Половец, сощурив свои и без того узкие глаза, с минуту изучающе смотрел на пленников, потом ехидно улыбнулся и сказал:
— А ведь мы поймали одного из беглецов. Говорить он не сможет, а вот показать… Ведь руки мы ему пока не отрубили… А уж язык я развязать сумею даже тому, у кого его нет.
Он сплюнул, приказал усилить охрану рабов и ушел вместе с остальными воинами.
Рабы молча вернулись на свои места. Уже лежа на циновках, торки стали возмущенно переговариваться, что их напрасно разбудили.
— Что делать будем, брат? — спросил Серега у своего друга.
— Пока давай спать. Утро вечера мудренее, а сейчас у меня и правда нет ни мыслей, ни сил, — и через несколько секунд Никола захрапел.
Матвеев не переставал поражаться удивительной скорости засыпания своего друга, даже несмотря на все происходящее. Ему самому понадобилось гораздо больше времени, чтобы хоть как-то успокоить мысли и поспать до утра под перестук капель дождя по крыше загона для рабов.
Глава VII
Встречи и расставания
Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
Народная мудрость
Хотя следующее утро выдалось пасмурным, однако прояснилась ситуация по поводу ночного побега. Из троих беглецов спастись удалось только одному Любомиру. За ним была послана погоня, однако вскоре она вернулась ни с чем — бывший раб скрылся в ночном лесу, и начавшийся легкий летний дождик надежно смыл его следы. Теперь судьба целого княжества зависела от одного немого на коне без седла и припасов…
Не успел Матвеев как следует отдохнуть после всех превратностей предыдущего дня, как пришла пора просыпаться и встречать новый. И этот, новый день тоже оказался для него по-своему запоминающимся.
Во-первых, пока они с Николой занимались повседневной работой под более пристальным надзором, чем ранее, им довелось увидеть тренировку кочевников, готовящихся к походу. Никола, естественно, не удерживался от комментариев, а Сергею было полезно узнать что-то новое об особенностях половецких войск. Он понял, что у них практически отсутствует пехота, что и было понятно, так как любой уважающий себя кочевник привык сражаться верхом.
— Вот, смотри, едут конные лучники! Смотри, как они метко попадают в цель!
Серега повернул голову в сторону поля, где на полном скаку лучники пускали тучу стрел и превращали соломенные чучела в подушечки для иголок. Эти воины были без доспехов и предназначались, очевидно, для разведки, быстрых маневров и
