больше прислушиваться к потребностям, своим и чужим, учатся проявлять бо́льшую эмоциональную зрелость. И если все-таки решают развестись, то стараются более бережно относиться к детям, чтобы минимизировать для них стресс».
Привыкнуть к новой семейной структуре детям может быть непросто. Как объясняет психолог, адаптация и формирование новых привязанностей занимают от одного года до пяти лет: «В данном случае объединяются люди из разных семейных систем. У каждого свои потребности. Дети переживают потерю контакта с одним из значимых взрослых», — говорит эксперт. Хуже того, может возникать конфликт лояльности, особенно если отношения у бывших супругов неидеальные и они настраивают ребенка друг против друга. В этом случае он вынужден принимать чью-то сторону, что само по себе стресс. «Не факт, что ребенок примет детей новых партнеров своих родителей, — добавляет Ибрагимова. — Постоянные переезды из одного дома в другой тоже могут оказаться дополнительной психологической нагрузкой. Но если рядом эмоционально стабильные взрослые и есть ощущение безопасности, расширение социальной сети для детей — дополнительная поддержка в жизни. Так что в перспективе это очень ресурсная история».
По мнению детского психолога Линды Нильсон, руководителя Департамента образования Университета Уэйк-Форест в Северной Каролине, чем более равноценно дети проводят время с каждым из родителей после развода, тем лучше в долгосрочной перспективе. Это касается всех сфер жизни ребенка, от психики до иммунитета. К этому выводу психолог пришла, проанализировав 40 исследований, проведенных за четверть века[68]. По ее мнению, со вторым родителем надо проводить не менее 35 % времени. В России подавляющее большинство людей с этим согласны[69] — но на практике все выглядит иначе.
Предприниматель-флорист из Москвы Алена Антонова была замужем 14 лет. На момент развода ее старшему ребенку было 12 лет, а младшим детям — 3,5 и 2 года. С мужем они договорились, что время, а также расходы на детей они постараются делить пополам.
Алена признается, что в ее окружении много разведенных семей, но никому такого консенсуса достичь не удалось. Большинство, впрочем, даже не пытались. «Я изначально решила, что не буду, как многие наши женщины, воспитывать детей одна, — объясняет она. — Они не должны становиться чужими для отца. Но мне пришлось провести целую работу, объясняя мужу, что я не хочу быть матерью-одиночкой. Мы очень долго обсуждали, кому, как, когда и что удобнее делать. Благо, он был готов слушать и идти навстречу».
В их семье схема получилась похожей на ту, по которой много лет жила семья Флориана из Берлина: время с понедельника по среду папино, потом дни до выходных мамины, а уик-энды чередуются. График утверждается на несколько недель вперед. Алена не исключает, что со временем они выйдут на скандинавский вариант «неделя через неделю». Их дети к жизни на два дома уже адаптировались. Бывший муж тоже привык управляться с тремя детьми самостоятельно. Отношения экс-супругов стали даже лучше, чем до развода.
«В Москве логистика из-за пробок, конечно, сложная, — добавляет она. — И поначалу муж мне все время писал сообщения: "Чем кормить детей? Во что одеть?" Я ему на это отвечала: "У тебя в доме есть магазин". Я научилась не зацикливаться на мелочах, отпускать контроль, доверять. Мир не рухнет, если он оденет ребенка не так, как я».
На вопрос, почему «хороший развод» в России пока редкость, Алена предполагает, что проблема в отсутствии навыка коммуникации, а также в многочисленных страхах: «Женщины боятся потерять детей — вдруг мужчина их попытается забрать? Боятся высказать свою позицию, заявить о своих правах. Не умеют или не хотят договариваться. Понятно, что судов тоже не хотят, поэтому многие даже не подают на алименты».
Насчет последнего Алена, увы, недалека от истины. По разным данным, в России 1,5–2 млн человек обязаны платить алименты. Но семеро из десяти разведенных отцов этого не делают[70], и общая задолженность превышает 150 млрд руб. Высшая школа экономики (ВШЭ) каждый год проводит мониторинг экономического положения россиян. По ее данным, в 2018 году алименты как один из источников дохода указали представители только 2,8 % домохозяйств[71].
Два ядра
Разговоры о том, что нуклеарная семья постепенно уходит в прошлое, звучат не первое десятилетие. Пару лет назад в журнале The Atlantic вышел горячо обсуждавшийся лонгрид под названием «Нуклеарная семья была ошибкой»[72]. Автор эссе — американский исследователь социокультурных трендов Дэвид Брукс. Он убежден, что институт нуклеарной семьи, который начал набирать обороты в период индустриализации и достиг расцвета в середине прошлого века в эру беби-бумеров, обречен на увядание[73]. По его мнению, это происходит уже давно, о чем свидетельствует рост гипериндивидуализма и эпидемия разводов практически во всех развитых странах. По мнению Брукса, мы вообще сейчас живем в эпоху самых стремительных изменений в структуре семьи за всю историю человечества. А сама идея (и тем более идеализация) нуклеарной семьи ошибочна и даже негуманна. Такой формат как минимум чрезвычайно хрупок, причем при любых трещинах в отношениях дети оказываются наиболее уязвимыми. «Мы воспринимаем нуклеарную семью как норму, — пишет Брукс, — хотя на протяжении тысячелетий человечество не жило в таком формате, да и после 1965 года она снова перестала превалировать в обществе».
Мы вообще сейчас живем в эпоху самых стремительных изменений в структуре семьи за всю историю человечества.
Одной из самых гармоничных альтернатив конструкции «мама — папа — ребенок» может стать как раз расширенная семья в разных конфигурациях. Например, в формате, который принято называть традиционной семьей: несколько поколений или даже кланов, обитающих под одной крышей или по соседству (примерно так человечество жило веками). Или в формате так называемой бинуклеарной семьи. В этом случае есть два или три центра-ядра в лице нескольких значимых взрослых — наподобие смешанных семей в скандинавских странах. В любом случае, как считает Дэвид Брукс, расширенная социальная сеть из близких людей, которых вы сами избрали в качестве спутников жизни, — бесценная опора в жизни.
Насколько актуальны эти тенденции для России? Социологи прогнозируют дальнейший рост разводов и постепенное уменьшение количества «пап выходного дня» в пользу отцов, более включенных в дела семьи, в том числе бывшей. Возможно, цивилизованные разводы подготовят почву и для альтернатив нуклеарной семье, по крайней мере среди образованного среднего класса в крупных городах. Не исключено, что формат расширенной, лоскутной семьи со временем приживется и у нас.
Однако некоторые вопросы пока остаются без ответа.
Не станут ли «хорошие разводы» медленным началом конца института семьи в принципе? И если во многих странах уже несколько поколений людей выросли в неполных или смешанных семьях, станут ли
