последнего атома гранита, что должен был моментально копировать написанное на одной своей половине на другую.
Из-за грани: «Стук-тук-тук… двадцать!»
Мелькали свитки и талмуды справочников, листы пергамента поглощала полубезумная вязь на двух языках сразу, а изумлённые посыльные то и дело отправлялись за очередным кувшином ко.
Без четверти восемь по полуночи проект был готов, и Его Высочество, едва не забыв переодеться, устремился в приёмную отца. Впервые за многие десятки лет воспользовавшись правом на доклад без очереди, тёмный принц вошёл в кабинет Владыки.
Едва отзвучали положенные приветствия, как Эн молча подошёл к Эрру Первому и вручил ему краткий конспект-доклад своего невероятного проекта.
Воцарилась тихая пауза — Владыка вникал в летящие строки сына, а Его Высочество наблюдал никогда не виденную им ранее картину: брови отца вдруг стали медленно подниматься всё выше и выше, стремясь сдвинуть Венец Тьмы, а глаза не только расширились сверх всякой меры, но и несколько раз отчаянно смаргивали, будто не веря прочитанному. Вслед за этим и Эн позволил себе улыбку, что так и просилась на его лицо.
Пару минут спустя, дочитав, монарх поднял глаза, поднялся сам и учтиво поклонился своему отпрыску, разразившись после небывало прочувственной речью:
— Благодарю тебя, сын мой! Представленное тобой поистине можно назвать гениальным! Разум твой породил чудо, и оно изменит историю не только Подземья, но и всего Мира! Деяние твоё достойно всех возможных наград! Уверен: на ближайшем собрании мастеров и глав Домов тебе с великим почётом вручат право на третью букву в имени. Я лично составлю ходатайство о том! — чуть помолчав, Владыка просто спросил: — Как, сын?
— Благодаря твоим уроком, отец, — коротко поклонился принц. — Ты учил любую грусть обращать в дело. Вот и вечерняя тоска по невозможности в будущем быстро общаться с сестрой породила связь-камни.
— Я восхищён тобой, Эн, — вновь по-отечески улыбнулся Эрр, быстро начертал несколько слов на первой странице конспекта, неуловимым жестом поставил личную печать и сказал: — Теперь же настоятельно рекомендую тебе отдохнуть, а после обеда собрать мастеров Знаний, Магии и Камня для полноценного обсуждения и немедленного запуска твоего проекта в жизнь. Я присвоил ему максимальную степень важности и срочности.
С этими словами Владыка Подземья и Тени Великих гор взял папку тончайшего белого камня с нестерпимо чёрной личной печатью, вложил меж её половинок листы проекта принца и отдал ему, произнося с лёгкой улыбкой:
— Рад был видеть и слышать тебя, сын.
— Рад был видеть и слышать тебя, отец, — ритуально попрощался Эн и без промедления отбыл в свои покои. Отсыпаться.
***
Для Её Высочества, сиятельной Алуринель, Первой Дочери Правителя Светлого Леса, прекрасного цветка Старшей Ветви Древа Власти, очередное одинокое утро стало поводом глубоко выдохнуть и устало подняться к завтраку. Ведь уже которую ночь сознание Цапли, с уходом принцессы в глубины памяти полностью занявшее монаршую прелестную голову, оказывало непрекращающееся сопротивление Морлане, что каждый сон наполняла требованиями и угрозами, льстивыми посулами и лживыми обещаниями, стенаниями и шёпотом, криками и давящим молчанием с картинами шокирующего мнимого будущего, ждущего Светлану, вздумай она разгласить хоть что-нибудь о богине смерти.
Всё это несказанно выматывало Цаплю, и сил хватало лишь на необходимое телу. Сознание же успокаивалось за вдумчивым описанием оставшихся от Алуринель воспоминаний и навыков, что строчка за строчкой Света переносила в стремительно теряющий пустоту дневник.
Из-за грани раздаётся голос мастера: «К сожалению Цапля пропустит пару проходок: она отбыла в командировку в сильно другой часовой пояс. Но оставила общие указания по поведению и обещание непременно успеть к финалу».
***
Пятое утро в этом мире началось для меня и для Таора уже совершенно рутинно.
Слегка отстранившись от мирно текущих обыденностей, я размышлял: «Как бы не добивался и не декларировал я симбиоз сознаний и памяти, но всё же неуловимо тонкая, исчезающе невидимая граница разделяет меня-Сандра и меня-Таора. И это — великое благо, как и всякая граница, являющая собой миллионы возможностей для непрекращающегося танца баланса и динамического равновесия».
День, начавшийся в обыкновенности, тем и продолжился: после завтрака я вновь получил предписание о проверки постов, на сей раз с бо́льшим охватом территории. В очередной раз обходя знакомые коридоры, тоннели, залы и пещеры внезапно совершенно синхронно с Таором подумали одну мысль: «Вот она, великая выгода рутин: создав и укрепив их однажды, не приходиться впоследствии тратить энергию на обдумывание: ты уже знаешь, как надо действовать. Но в этом же и их опасность: можно закоснеть, и на слом негодного придётся ухнуть прорву сил. Выход? Регулярная верификация!»
Вновь глаз мой не уловил ни единого нарушения несения караульной службы, и даже Ин, опять дежуривший у кухни, не уркнул животом ни разу, хотя ароматы всё также лишали воли всех окружающих.
Столь же спокойно минули первый отчёт, обед в столовой стражи, второй обход и второй отчёт, так же скоро составленный в зале Тихой Работы.
«Насколько же нереально мирное и спокойное государство, — рассуждал я, неторопливо смакуя традиционный ужин в своих покоях. — Видимо, при правлении Эрра Первого заговорщики заговаривают самих себя, а злоумышленники злоумышляют исключительно друг против друга. Если бы не непредсказуемые прорывы Бездны, так и вовсе — идиллия! Кстати, о заговорах и интригах: что же на самом деле сподвигло Хуух-Дууд Салхинов на столь небывалое сватовство? Только ли внезапное, как скальный кот в ночи, и сильное, будто снежный лют, чувство к Эне, которую они даже и не видели?.. И ведь не спросишь напрямую — не поймут-с, дети Вождей-с! К оборотням на хромой козе не подъедешь — вдруг это их тётя?!»
Несколько вздрогнув от последней мысли, поспешил заесть её хвостом бульи и половиной стручка йяай, дабы острейшим жаром выжечь эдакое вопиющее непотребство, рождённое озорным умом, отдыхающим на полную катушку.
Отдышавшись и допив игристое, стал готовиться ко сну, сквозь неторопливые и прозаичные процессы ведя мысленные догадки и предположения об истинных мотивах Детей Ветра. С тем и заснул.
Следующее же утро, хоть и предсказуемо, но всё же внесло разнообразие: очередной посыльный известил о созываемом Владыкой малом приёме, в шесть пополудни, конечно же.
«А вот и светлые пожаловали, — констатировал я, переодеваясь в облачение стража. — До сих пор, кстати, так и не понимаю смысла моего присутствия на малых приёмах. Ладно большие — там вообще со всех концов Подземья и Тени Великих Гор тёмные съезжаются. А малые? Разве что вящей безопасности ради — в столице я один маг огня».
Следующие почти шесть часов я вновь исполнял обязанности контролирующего. И сегодня Ин мне не встретился.
