— Предохранялся по пути сюда.
— По пути сюда? — ухмыльнулся Фаусто. — В полной мере. Если за мной кто и следил, он видел, как Кончита уехала на моей машине. Она время от времени водит автомобиль, и этим никого не удивишь. Я лег в багажник. Кончита припарковалась у работы, у консервного завода, приоткрыла багажник и ушла, и — опля! — я отчалил. Вырулив на дорогу, полетел стрелой вперед на сотни миль. — Он изобразил выстрел из лука и рассмеялся.
Ник опешил. Когда была жива мать, Фаусто не разрешал ей садиться за руль.
— Кстати, милая бороденка. — Старик коснулся бороды сына и покачал головой.
— Кстати, милая машинка. Правда.
— Разве не красотка? — Засияв от гордости, Фаусто хлопнул Ника по плечу. — Я выполнил работу для одного парня, возможно, ты его знаешь. Он неслабо заплатил. Под этим капотом триста сорок пять лошадей, и каждая — чистокровная верховая.
— И это все на те деньги? — спросил сын, имея в виду наличные, которые дал отцу на дорогу до Сицилии. Он дал денег больше, чем следовало, чтобы компенсировать старику беспокойство.
— Брось, пора отправляться.
— Мы Даже не подумали куда.
— За мной по-прежнему комната, где ты отсиживался в прошлый раз.
— Теперь она вряд ли подойдет.
— В любом случае подальше отсюда. И в теплое место.
— Может, в Мексику?
Что ж, там тепло. Хотя ужасная дыра.
— Кончита расскажет, что там к чему.
— Кончита? Не уверен. Она никогда не распространяется, откуда родом.
— Но у нее ведь есть родственники, верно? Родители?
Фаусто схватил чемодан сына.
— Хочешь поговорить с ней, говори. Я не стану тебя останавливать.
— А с чего тебе меня останавливать?
— Не с чего. Пошли.
Забрасывая скромные пожитки Ника в багажник «Стар-файра», Фаусто заметил дробовик.
— Пригодится.
— В Канаде?
В какой Канаде? В Мексике.
Ник покачал головой.
— Сначала в Канаду.
Фаусто пожал плечами.
— Большой крюк. К тому же там холодно.
— Знаю. Долго не задержимся. Надо только уладить кое-что. Зачем мне в Мексике дробовик?
— Черт! Не в Мексике, а в машине. Ты поедешь на пассажирском сиденье.
— При всем к тебе уважении, пап, лучше поведу я. Ты ведь не спал всю ночь.
— Позволь сказать тебе одну вещь. Дорастешь до моего возраста, забудешь о сне. — Тем не менее Фаусто свесил голову и поплелся к пассажирскому сиденью. — Хочешь сесть за руль, садись. Повеселимся по дороге.
Спереди лежала сумка с аккуратно сложенными картами. Фаусто достал первую попавшуюся Штат Айова. Он изучал карты просто ради бодрости духа, как многие читают «Силу положительного настроя» или как Ник читал «Государя». Впрочем, вскоре отец заснул.
Не прошло и часа, как Фаусто резко пробудился из мертвого сна и тотчас буркнул:
— Поднажми!
— Хочешь сесть за руль, — сказал Ник, пожимая плечами, — садись.
— Молодец. — Старик погладил панель управления. — Малышка просто летит, правда?
* * *
Они отправились в Буффало и уже вскоре пересекли канадскую границу. Ник несколько часов потратил, оставляя следы. Использовал разные вымышленные имена — под одним он пару раз выступал на ринге, — снял квартиру, купил дешевую машину и даже журнал «Тайм». Приобрел куртку и сапоги для отца, но тот продолжал жаловаться на холод. Они пообедали в Буффало в мясном ресторане, в котором бывают люди, связанные с семьей Кунео. Слухи о появлении Джерачи разнесутся, хотя и не слишком скоро.
Затем отправились на юг.
Вскоре за тонированным окном «Старфайра» замелькало сердце Америки. Так прошло несколько недель. Появилась масса времени для разговора, настоящего разговора. Однако отец и сын молчали, что устраивало обоих. Фаусто, который всегда настаивал на соблюдении тишины во время поездки, не просто включил радио, а по-настоящему проникся музыкой кантри. Часами напролет он подпевал Лефти Фриццеллу, Марти Роббинсу и Джорджу Джонсу, шлепая сына по руке, если тот тянулся сменить станцию. На дорогах общего пользования держал скорость в пределах сотни. Уникальная способность чуять патруль подвела его только единожды, на выезде из Денвера. Ник выругался и вжался в сиденье, Отец велел ему заткнуться. Фаусто сверкнул значком дорожной службы штата Огайо, который достал неведомо откуда. Вскоре они продолжили путь. Старик интуитивно чувствовал, когда достаточно показать значок, а когда нужно сунуть пятьдесят долларов. Фаусто снизил скорость до восьмидесяти испросил, приходило ли Нику в голову, что его, вероятно, никто и не ищет. Ник признался в собственном неведении, а отец вдруг придумал прекрасную надпись себе на надгробие: здесь лежит водитель Фаусто, который ничего не ведал. Когда Ник попросил сделать одолжение и не нестись так быстро, старик ответил, что в Италии все так ездят и никто не попадает в аварии. «Ты когда-нибудь видел там аварию?» Джерачи-младший заметил, что они не в Италии. Фаусто назвал сына «чертовски смышленым», и последующие несколько часов они говорили меньше, чем пропел Хэнк Уильямс. Несомненно, они никогда не были настолько близки.
Путники выбрали неприметный мотель в Ногалесе, откуда до границы рукой подать. Разузнали номера двух ближайших телефонов-автоматов. Ник подойдет к одному из них в полдень, а к другому в пять и дождется, пока позвонит Фаусто или кто-нибудь еще. Простой план. Сын и отец простились без церемоний, хотя старик отъезжал медленно, что можно было счесть проявлением эмоций.
В большинстве приграничных городов несложно найти мастеров великого искусства — подделки паспортов и водительских удостоверений. Стоит зайти в нужный бар, не задавать лишних вопросов, оставить хорошие чаевые — и сразу получишь три паспорта на выбор. И не забудьте, как не забыл и Ник Джерачи, сравнить их с настоящим.
Родители Кончиты жили в Такско, о ротором Ник никогда не слышал.
— Она говорит, там куча американцев, — сказал Фаусто. — И ничуть не меньше канадцев, европейцев, мулатов, немцев. Ты не будешь выделяться. Многие из них — нищие художники, так что твоя борода тоже в тему. У Кончиты есть кузен, а у того друг знает квартирку, где недавно умер какой-то канадец. Там есть книги, без которых ты жить не можешь. Жилье для тебя придержат. Только представься другом Флако Круза, так зовут кузена. Отвезти тебя туда? Если найти грузовик, можно поехать по пустыне вдоль границы, пересечь кое-где и вернуться по другой стороне. Грузовик я достану.
— Я сам справлюсь, — ответил Ник. — И высоко ценю твою заботу.
— Ничего ты не ценишь, — возразил Фаусто с ноткой нежности, может, даже любви.
* * *
Приехав в Такско, Ник Джерачи поначалу держался в стороне. Знаний испанского не хватало. В квартире хранилось немало книг, но все на французском, даже бульварные романы. Зато там имелись изготовленные на заказ полки с коллекцией джазовых пластинок, многие — достаточно свежие. Джерачи любил джаз, хотя не следил за новинками. Сначала он переслушал любимые вещи — Бенни Гудмена и Леса Пола. А однажды просматривал незнакомые имена и затаил дыхание при виде блондинки на обложке «Чет Бейкерз чет» — она была просто копией Шарлотты. Ник поставил пластинку и обезумел. Ночь, музыка, камин. Он изучил всю коллекцию. Сидел ночами в темноте, потягивал минералку и слушал Джимми Смита и Уэса Монтгомери, Джона Колтрейна, Майлза Дэвиса, Кэннонбола Эддерли и Сони Роллинза. Вскоре приобрел подержанную переносную пишущую машинку и много бумаги и напечатал слова песен.
