орел подхватил ее и унес в свое царство.
Прошел еще один год; говорит Иван-царевич своей младшей сестрице: „Пойдем во зеленом саду погуляем! " Погуляли немножко, и опять встает туча с вихрем, с молнией. „Вернемся, сестрица, домой!" Вернулись домой, не успели сесть, как ударил гром, раздвоился потолок, и влетел ворон; ударился ворон об пол и сделался добрым молодцем: прежние были хороши собой, а этот еще лучше. „Ну, Иван-царевич, прежде я гостем ходил, а теперь пришел сватом: отдай за меня Анну-царевну!" — „Я с сестрицы воли не снимаю; коли ты полюбился ей, пусть идет за тебя! " Вышла за ворона Анна-царевна, и унес он ее в свое государство.
Остался Иван-царевич один; целый год жил без сестер, и сделалось ему скучно. „Пойду, — говорит, — искать сестриц".
Собрался в дорогу, пошел; шел, шел и видит: лежит в поле рать-сила побитая. Спрашивает Иван-царевич: „Коли есть тут жив человек — отзовися! Кто побил это войско великое?" Отозвался ему жив человек: „Все это войско великое побила Марья Моревна прекрасная королевна!“ Пустился Иван-царевич дальше, наезжал на шатры белые; выходила к нему навстречу Марья Моревна, прекрасная королевна: „Здравствуй, царевич, куда тебя бог несет — по воле аль по неволе?" Отвечал ей Иван-царевич: „Добрые молодцы по неволе не ездят!" — „Ну, коли дело не к спеху, погости у меня в шатрах!" Иван-царевич тому и рад; две ночи в шатрах ночевал, полюбился Марье Моревне и женился на ней.
Марья Моревна, прекрасная королевна, взяла его с собой в свое государство; пожили они вместе сколько-то времени, и вздумалось королевне на войну собираться; покидает она на Ивана-царевича все хозяйство и приказывает: „Везде ходи, за всем присматривай, только в этот чулан не моги заглядывать!"
Он не вытерпел: как только Марья Моревна уехала, тотчас бросился в чулан, отворил дверь, глянул, а там висит Кощей Бессмертный, на двенадцати цепях прикован. Просит Кощей у Ивана-царевича: „Сжалься надо мной, дай мне напиться! Десять лет я здесь мучаюсь, не ел, не пил — совсем в горле пересохло!" Царевич подал ему целое ведро воды, он выпил и еще запросил: „Мне одним ведром не залить жажды, дай еще!" Царевич подал другое ведро. Кощей выпил и запросил третье, а как выпил третье ведро — взял свою прежнюю силу, тряхнул цепями и сразу все двенадцать порвал. „Спасибо, Иван-царевич! — сказал Кощей Бессмертный. — Теперь тебе никогда не видать Марьи Моревны, как ушей своих!" И страшным вихрем вылетел в окно, нагнал на дороге Марью Моревну, прекрасную королевну, подхватил ее и унес к себе.
А Иван-царевич горько-горько заплакал, снарядился и пошел в путь-дорогу: „Что ни будет, а разыщу Марью Моревну!"
Идет день, идет другой, на рассвете третьего видит чудесный дворец, у дворца дуб стоит, на дубу ясен сокол сидит. Слетел сокол с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал: „Ах, шурин мой любезный! Как тебя господь милует?" Выбежала Марья-царевна, встретила Ивана-царевича радостно, стала про его здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать. Погостил у них царевич три дня и говорит: „Не могу у вас гостить долго: я иду искать жену мою — Марью Моревну, прекрасную королевну!" — „Трудно тебе сыскать ее, — отвечает сокол. — Оставь здесь на всякий случай свою серебряную ложку: будем на нее смотреть, про тебя вспоминать!" Иван-царевич оставил у сокола свою серебряную ложку и пошел в дорогу.
Шел он день, шел другой, на рассвете третьего видит дворец еще лучше первого, возле дворца дуб стоит, на дубу орел сидит. Слетел орел с дерева, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал: „Вставай, Ольга-царевна! Милый наш братец идет!" Ольга-царевна тотчас прибежала навстречу, стала его целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать. Иван-царевич погостил у них три денька и говорит: „Дольше гостить мне некогда: я иду искать жену мою — Марью Моревну, прекрасную королевну!" Отвечает орел: „Трудно тебе сыскать ее; оставь у нас серебряную вилку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать!" Он оставил серебряную вилку и пошел в дорогу.
День шел, другой шел, на рассвете третьего видит дворец лучше первых двух, возле дворца дуб стоит, на дубу ворон сидит. Слетел ворон с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал: „Анна-царевна! Поскорей выходи, наш братец идет!" Выбежала Анна-царевна, встретила его радостно, стала целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать. Иван-царевич погостил у них три денька и говорит: „Прощайте! Пойду жену искать — Марью Моревну, прекрасную королевну!" Отвечает ворон: „Трудно тебе сыскать ее; оставь-ка у нас серебряную табакерку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать!" Царевич отдал ему серебряную табакерку, попрощался и пошел в дорогу.
День шел, другой шел, а на третий добрался до Марьи Моревны. Увидала она своего милого, бросилась к нему на шею, залилась слезами и промолвила: „Ах, Иван-царевич! Зачем ты меня не послушался — посмотрел в чулан и выпустил Кощея Бессмертного?" — „Прости, Марья Моревна! Не поминай старого, лучше поедем со мной, пока не видать Кощея Бессмертного — авось не догонит!" Собрались и уехали.
А Кощей на охоте был; к вечеру он домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается: „Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?" Отвечает конь: „Иван-царевич приходил, Марью Моревну увез!" — „А можно ли их догнать?" — „Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она вырастет, сжать ее, смолотить, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть да тогда вдогон ехать — и то поспеем!"
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича. „Ну, — говорит, — первый раз тебя прощаю за твою доброту, что водой меня напоил, и в другой раз прощу, а в третий берегись — на куски изрублю!" Отнял у него Марью Моревну и увез; Иван-царевич сел на камень и заплакал.
Поплакал-поплакал и воротился назад за Марьей Моревной, а Кощея Бессмертного опять дома не случилося. „Поедем, Марья Моревна!" — „Ах, Иван-царевич! Он нас догонит!" — „Пускай догонит, мы хоть часок-другой проведем вместе!" Собрались и уехали.
Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается: „Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?" — „Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой взял!" — „А можно ли догнать их?" — „Можно ячменю насеять, подождать, пока он вырастет, сжать-смолотить, пива наварить, допьяна напиться, до отвала выспаться да тогда вдогон поехать — и то поспеем!"
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича: „Ведь я же говорил, что тебе не видать Марьи Моревны, как ушей своих!" Отнял ее и увез к себе.
Остался Иван-царевич один, поплакал-поплакал и снова воротился за Марьей Моревной; на ту пору
