выгнута дугой, как будто я была привязана веревкой к потолку, а Эрик продолжал атаку, наклонившись, чтобы пососать мои соски, усилив мою кульминацию до невообразимых пределов, рыча, он брал в рот каждый бутон, его плечевые мышцы напряглись так сильно, что казалось — они вот-вот лопнут.
Нет, я не позволю ему.
Мое тело освободит его.
И мой оргазм, видимо, полностью стер мою память, так как я совсем забыла о его обещании скрыть свой оргазм от меня. Но я об этом вспомнила, как только Эрик вытащил свой член, провел по толстому стволу несколько раз и тогда кончил мне на живот. Он вытащил его.
Не ожидала, что его действия так сильно расстроят меня, но я была разочарована. Меня обокрали. Я хотела его всего. Я соскучилась по тому, как он находил пик удовольствия внутри меня, и я возненавидела то, что Эрик забрать часть себя у меня. Это было нечестно.
Но ведь я тоже держала часть себя подальше от него. Разве не так?
Неужели отдавать ему свое тело без сердца так же больно, как это?
А что, если это еще больнее?
Я встревожено приподнялась в постели. Неужели я действительно беспокоилась о его чувствах после того, как он попытался меня обмануть? Я правда поставила под угрозу свои принципы?
Наши глаза встретились через смятые простыни, мои — противоречивые, а Эрика — восторженные и напряженные. Господи, если я буду сидеть так близко к нему еще дольше, то смогу простить его, не так ли? Я собиралась простить ему его поведение, дать второй шанс. Я была свидетелем того, как слишком много женщин пожалели о том, что дали второй шанс своим возлюбленным.
Неужели Эрик такой же, как они?
Я начала вставать с кровати, намереваясь запереться в ванной, чтобы не прощать его, но Эрик поймал меня за талию и бросил вниз, прежде чем я успела встать на ноги, он забрался на меня сверху, расплющив мое тело между собой и матрасом.
— Прости за грязную игру, ангел, но после недели без тебя я схожу с ума. Я не мог спать, не мог есть, — он наклонился и с силой выдохнул мне в шею, заставив мои ресницы трепетать. — Я люблю тебя. Поэтому наказывай меня столько, сколько хочешь, Грета. Я никуда не уйду.
Так же быстро, как он ворвался в мою квартиру, он ушел, дверь за ним закрылась.
Мое сердце болело, в горле как будто что-то застряло. Он любит меня. Какая-то часть меня знала, что в нашей связи в ту ночь, когда мы встретились, не было ничего рационального. Она была мгновенной и необузданной. Но услышав эти слова, внутри меня ожило, то, что было сломано давным-давно. Когда моя мать взяла деньги и бросила меня. Когда мой отец отдал деньги, чтобы его репутация не пострадала. Раз за разом я видела, как люди в моей жизни использовали деньги, чтобы заставить уйти тех, кого они раньше любили. После всего этого я перестала верить в любовь, но теперь я не могла не сомневаться в этом убеждении.
Я не могла не верить Эрику.
Как я могла поступить иначе, когда он произнес эти три слова в таком отчаянии? Как я могла сомневаться в нем, когда он смотрел на меня со всей полнотой чувств и правды в своих глазах? Он любит меня.
И я тоже люблю его.
Это произошло как вихрь, но от этого все не стало менее реальным.
Боже мой, я люблю. Я люблю его. Но смогу ли я его простить?
На тумбочке зазвонил телефон, и я потянулась к нему, обнаружив на экране имя отца. Вздохнув, я нажала кнопку «разговор».
— Привет.
— Привет, Грета.
Он был осторожен со мной с тех пор, как произошла сцена на арене. Мы не были близки, и поэтому я никогда не позволяла ему видеть меня такой расстроенной. Но за последнюю неделю он звонил и проверял меня, как и полагается отцу. Это почти как будто он начал присматриваться ко мне и видеть настоящего, живого человека, а не товар.
— Как ты?
Я посмотрела на дверь, через которую только что вышел Эрик, в горле стоял неровный комок.
— Я… не очень, вообще-то. Я в смятении.
— Хочешь поговорить об этом?
Я думала об этом, но отношения между мной и Эриком имели такой дикий физический элемент, что я уверена, этот разговор быстро станет некомфортным.
— Может быть, как-нибудь в другой раз. Как ты? Готовишься к первой предсезонной игре?
— Завтра вечером! — я услышала, как он потирал руки. — Нападение выглядит отлично, благодаря… — он прочистил горло, запнувшись. — Извини.
— Ты можешь назвать его имя. Все в порядке.
Мой отец на мгновение замолчал.
— Я беспокоюсь, что в последнее время Эрик действительно играет слишком жестко. У него нет чувства самосохранения во время тренировок. Такое впечатление, что он надеется получить травму. Он… одержим. Сам не свой. Вспыльчивый.
— Надеюсь, ты звонишь не для того, чтобы попросить меня помочь с этим.
— Нет. Я просто звоню узнать, не нужны ли тебе билеты на завтрашнюю игру. Первый ряд, напротив нашей скамейки. Я могу оставить их в кассе.
Инстинктивно я начала отказываться. Как больно будет сидеть напротив Эрика в течение двух-трех часов? Смотреть, как он играет, и скучать по нему вблизи? Но я чувствовала, что мой отец пытается восстановить отношения между нами, и я не хотела отказывать ему.
— Конечно, это было бы здорово.
Мы попрощались, уже собирались повесить трубку, как вдруг мне в голову пришла мысль. Я не знала почему. Я даже не думала об этом раньше, но…
— Папа. Просто интересно. Каким фальшивым именем Эрик подписал контракт?
Прошло пару секунд.
Когда он ответил, в его голосе звучала недовольная улыбка.
— Он подписал его «Мистер Грета Велдинг».
Я закончила звонок в оцепенении, пульс бился у основания горла.
Ноги двигались сами по себе и понесли меня к окну, где я увидела Эрика, который снова занял свой пост возле моего дома. Его волосы растрепались от моих пальцев, губы распухли от энергичных поцелуев, руки скрещены. Абсолютно великолепен. Но не только внешне.
В гневе я забыла, как он пришел мне на помощь в клубе.
Как он нес ответственность за потерю своего друга.
Как он позволил мне сдерживать его, чтобы я была главной в свой первый раз.
Я была так сосредоточена на его уловке, что забыла о том, как яростно он боролся за меня. И это… это то, чего я не видела на протяжении всей своей жизни.
