ее не толкнул, проходя мимо, или не случилось еще какое-то дерьмо.
— Да, мать вашу! — В эту секунду Рэйвен появляется из-за угла с широкой улыбкой.
Я хихикаю.
— Значит, решили?
— Да, черт побери! Нас ждет фуршет из девочек Брей. — Ройс замирает на секунду, прежде чем добавить. — Может, стоит ограничиться брюнетками?
Рэйвен и Мэддок смеются, и я ничего не могу с собой поделать, так что тоже смеюсь.
Козёл.
Глава 6
Виктория
Как будто точно зная, где я буду, взгляд Кэптена мгновенно находит меня, быстро пробегая по моему телу, лежащему здесь в траве, головой на подушке из цветов.
— Что ты делаешь? — спрашивает он.
Я пожимаю плечами, не отрываясь от земли.
— Жду понедельника.
Уголок его губ дергается.
— Зачем?
— Потому что мне не нравится быть здесь вот так.
В школе мне, по крайней мере, не придется прятаться.
Его глаза слегка расширяются.
Чему он удивляется?
— Если тебе не нравится быть здесь, какого черта ты здесь? — огрызается он.
Со вздохом я отталкиваюсь от земли и встаю на ноги, оказываясь с ним лицом к лицу, но все еще на расстоянии.
— Я сказала, что мне не нравится быть здесь так, а не то, что я не хочу быть здесь. И не забывай, что мне было «приказано» остаться.
Он подходит ближе, и я расправляю плечи.
Он зол, но и я тоже.
Почему бы ему уже не спросить меня то, что он хочет знать?
— Ага, — рычит он. — Что, если бы это было не так? Ты бы ушла?
— Зачем спрашивать, если тебе все равно, Кэп?
Его губы сжимаются, жилы на шее вздуваются, когда он смотрит на меня жесткими, горящими глазами.
Всегда такой отстраненный.
Хотела бы я, чтобы он орал и кричал, требовал или вынуждал меня сделать что-то, чего я не хочу.
Что угодно, лишь бы заставить его избавиться от того, что происходит внутри.
Может, это то, что я должна сделать, — выбесить его, довести до точки кипения.
У него есть точка кипения?
— Я бы не ушла, — признаюсь я, и его глаза сужаются. — Даже, если бы ты попытался заставить меня.
Они сужаются еще больше, когда он пытается испытать меня.
— Ты бы пошла против приказа Брейшо об изгнании?
— Да.
— За это есть наказания.
— Нет ничего хуже, чем вынуждать меня уйти, когда я хочу остаться.
Он приближается еще на шаг.
— Остаться где? — Он опускает подбородок.
Я вскидываю свой.
— Здесь.
— Почему?
— Потому что здесь мое место.
Костяшки его пальцев поднимаются, и я остаюсь совершенно неподвижной, пока он отводит прядь волос с моего лица.
— Место… рядом с кем?
С тихим смешком я качаю головой, глядя на траву.
— Ты хочешь, чтобы я сказала это вслух, чтобы позже ты мог бросить мне это в лицо? — Я снова поднимаю на него глаза. — Я так не думаю. Только когда ты будешь готов это услышать.
Только когда наберешься смелости спросить.
Все его лицо меняется, и во взгляде не остается ничего, кроме ярости.
— Ты думаешь, мне есть дело до того, что исходит из твоего рта? — спрашивает он, с отвращением растягивая слова, с вплетенной в них насмешкой. — Ты всего лишь дополнительная фигурка.
— Так поиграй со мной, как с любимой игрушкой.
— Ты не справишься, если я сделаю это.
— Ничего из того, что ты можешь сделать, не заставит меня истекать кровью. Внутри меня пусто, Кэп. Я разорвана на части, опустошена, и сшита заново с дырой внутри.
Он медленно двигается, касаясь своей грудью моей, и приподнимает мой подбородок.
— Как же весело будет доказать, что ты ошибаешься. — Он обходит меня. — Иди в дом, причешись и будь на крыльце через пятнадцать минут. Мы уезжаем, а ты едешь с нами.
— Куда?
— Четырнадцать минут.
Козёл.
Знакомый жар обжигает кожу, но я делаю вид, что не замечаю его, пока позволяет тело, а это значит, что у меня не больше минуты или двух.
Я встречаюсь с ним глазами.
Кэптен бросает ничего не выражающий взгляд в сторону, куда уставилась я, — там Мак и Хлои болтают с Тишей — а затем возвращает его ко мне, приподняв бровь.
Конечно, не говоря ни слова, так что я отворачиваюсь.
Он вообще не говорил со мной с тех пор, как мы приехали сюда час назад. Он и раньше не особо говорил со мной, но все же.
Он хочет внимания, хочет уделять его. Сегодня я не стану играть с ним в «гляделки».
Я делаю большой глоток воды и встаю, прогуливаюсь ближе к выходу из этого места и прислоняюсь к дверной коробке. Здесь толпа людей, заполняющая склады от одного края до другого.
Это место окружено стальными прутьями с проложенными между ними листами жести, что не позволяет никому снаружи заглянуть внутрь. Если они не захотят, чтобы вы увидели, вы никогда не увидите. У входа и по периметру стоит охрана, которая убедится в этом. Склады находятся на окраине, и по близости ничего нет, так что отмазка для прохожих «просто проходили мимо» не сработает.
С каждой минутой становится все громче. Несколько человек столпились вокруг небольших импровизированных рингов, наблюдая за началом поединка, в то время как другие ждут у большого ринга, чтобы занять свои места на бой вечера.
Мои губы слегка приподнимаются в улыбке, и я оглядываюсь по сторонам.
Такие, как я, такие, как они, все собрались для ночного дебоша. Не то чтобы сегодня тут было что-то особенное, но я чертовски давно не выходила погулять. Здесь шумно и дико, да, но это хорошее место, чтобы расслабиться, понаблюдать за людьми.
Отличное место для поиска рычагов давления.
Мои черты лица напрягаются при этой мысли.
Именно из-за этого дерьма я попала в теперешние неприятности, но мой мозг не останавливается. Это то, в чем я хороша.
Движение справа от меня привлекает мое внимание, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть приближающегося Ройса.
Он улыбается, но мерзко и злобно, когда толкает металлические раздвижные двери, открывая их до конца, чтобы позволить всем заглянуть в недавно отремонтированное помещение.
Всего несколько месяцев назад здесь была лишь пара стульев и ящики, стоящие вдоль стен. После окончания ставок, парень, который управлял этим
