немного, неплохо так распродались, на самом деле. Бабки потом подобью, но дорогу мы стопудово окупили. И часть нашего проживания тоже. А то и все целиком… Хотя сложно сказать, часть кассет мы даром раздали. Но на ощупь пачка денег была нормальная такая, уже не зря сгоняли в Питер.
— Я бы пошла на тихий вечер, — первой высказалась Ева. — Туда нас Сэнсей позвал, значит там соберутся люди… ну… немаленькие.
— Блин, а можно как-то и туда и туда успеть? — простонал Бегемот.
— Ну, теоретически… — я напряг мозги, призывая все свое знание географии Питера. — От одного места до другого минут сорок пешком. Может, час, если слегка заблудимся.
— А сам ты что думаешь? — в лоб спросила меня Кристина. — Куда нам лучше пойти? Полезнее, и все такое?
— Пофиг, — я пожал плечами. — Сейчас, пока транспорт еще ходит, я бы доехал до Фонтанки. А если там станет скучно, выдивнулся бы на Васильевский.
— Там уже бухие все будут же… — фыркнул Бегемот.
— А то они сейчас еще трезвые, ага, — засмеялся Бельфегор.
— Да ладно, самое интересное же начнется! — подмигнул я. — Задушевные разговоры на кухне, драи в партере…
— Драки… задумчиво повторил Астарот. — Давайте на Фонтанку сначала.
— И название красивое, — сказала Ева. — Чижик-Пыжик на Фонтанке пил. Чем мы хуже?
— А на Васильевский умирать придем, — хохотнул Макс. — Как завещал великий Бродский.
Все-таки, Питер — это какая-то страна в стране. Чтобы найти странную квартиру в Новокиневске, надо прямо ну очень постараться. Большая часть домов — типовые, даже в старом центре не сказать, чтобы дома были с каким-то особым подвыподвертом. Ну, потолки высокие. У некоторых — балконы с колоннами. И все, в общем-то. Зато здесь… Я думал, наша мансарда необычная. Но когда мы пришли по адресу, который нам Сэнсей оставил, я мысленно сдвинул нашу квартиру на второе место по странности. Потому что за дверью, которую нам открыла длинноволосая девушка неопределенного возраста, укутанная в цветастую шаль с длинными кистями, обнаружилсь какое-то локально свернутое пространство, не иначе. Сразу за порогом — лестница вниз. Потом длинный загибающийся буквой «Г» коридор. И разной формы двери ведут в разные комнаты. Парочка длинных, как чулок. Одна большая квадратная. За еще одной дверью — лестница наверх, а дальше — крохотная комната без передней стены. Если пройти сквозь большую квадратную комнату, попадаешь на длинную узкую кухню с маленьким окном под потолком. На кухне за занавеской ванна. А в туалет можно попасть как из коридора, так и из одной из комнат чулком. Ну, то есть, когда сидишь на толчке, надо проверить, чтобы закрыты были обе двери. Ну а из кухни, сразу за холодильником, еще одна дверь. И если в нее выйти, то оказываешься в соседнем подъезде. Ну, то есть парадной. Жесть вообще! Я пока первый раз по этой квартире проходил, чувствовал себя тем незадачливым гостем с юга из «Чародеев». «Ну кто так строит?!»
Девушка, как позже выяснилось, хозяйка квартиры, впустила нас, ничего не спрашивая. Отступила по ступенькам и остановилась. Сначала смотрела, как мы стягиваем с себя изрядно промокшую верхнюю одежду, а потом сказала.
— В этой квартире есть три правила, — голос ее звучал медленно, как будто она специально все гласные растягивала. — Первое правило — здесь нельзя ругаться матом. Второе правило — здесь не критикуют. И третье правило — каждый должен оставить на стене послание.
— На какой стене? — поднял голову Бельфегор, который как раз расшнуровывал ботинки.
— На любой стене, — девушка взмахнула шалью. Под которой обнаружилось что-то вроде ночной рубашки. Или это, кажется, называется комбинация. Тонкая розовая одежда с кружавчиками по верху. На лямочках. — Коробка с цветными карандашами на кухне. А я — Сусанна.
— Привет, Сусанна, — я помахал рукой. — Сэнсей уже пришел?
— Я не знаю, — она покачала головой, и взгляд ее прозрачных бледно-зеленых глаз остановился на мне. — А ты странный. Ты должен написать послание первым.
— Я странный? — удивился я.
— Вот, у меня даже есть карандаш, — сказала Сусанна, протягивая мне обломок красного карандаша. — Давай, пиши. Прямо здесь.
— Как скажешь, милая! — усмехнулся я. Перешагнул через вал всякой обуви и повернулся к ближайшей стене. Блин, это же надо еще свободное место найти! Вся нижняя часть когда-то белой, а сейчас уже посеревшей от времени стены была исписана надписями и изрисована картинками.
«Я сею зерна пророка, чтобы взошли ростки свободы!»
«Здесь был Олег, более известный как Коромысло. Он больше не будет. 1989 год, апрель, когда Таня и Света меня бросили».
«Мы мертвы. Мы мертвы. Мы мертвы. Жив только один Икабод!»
«Пыльный город — это место, где сходятся все меридианы».
И много-много прочей подобной бредятины.
— А нет случайно правила, кому должно быть адресовано послание? — спросил я на всякий случай.
— Ты должен сам решить, — Сусанна перевела взгляд на Еву. Повисло молчание.
«Послание, значит…» — подумал я, поднимаясь на цыпочки. Чем выше, тем больше было свободного места. Интересно, а если я тут самому себе оставлю послание, оно как-то до меня дойдет? Мало ли, пространственная магия, и все такое. Напишу сейчас «Осторожно, у того типа настоящая граната!» И там, в далеком будущем, будущий я перед походом на возрожденную «Рок-провинцию» буду точно знать, что патлатые стареющий рокер — опасная хрень. Его лучше сразу не впускать, и все будет нормуль.
И что потом?
Ничего этого не будет?
Я просто проснусь в двадцать первом веке?
Или что?
Я тряхнул головой, отгоняя пугающее наваждение. Занес над стеной карандаш и размашистыми буквами написал:
«Под темными водами прячется проклятый город. Не знаешь, где вход, стукни в рынду трижды».
Подумал еще секунду и добавил подпись:
«Владыка гедонизма и тайных желаний».
— Готово, — сказал я и вернул хозяйке карандаш. Она подошла к стене, прищурилась, пошевелила губами, читая мое послание.
— Я думала, будет что-то другое, — сказала она. — Но ладно, пусть так. Правило же выполнено.
Забавно. Она какая-то ясновидящая что ли? Ну, вдруг реально существуют люди, которые могут разглядеть таких как я. Или Иван.
Впрочем, кажется девушка потеряла ко мне интерес, остановив свой прозрачный
