– Раз так, лови сам, – обиделся Фитиль, но удочку не выпускал из рук.
– Я говорил, тоннель надо прорыть, – подал голос Данила.
– Лучше бы он с сачком слазил, ну порвал бы его немного Балбес. Ничего страшного, зажило бы, – подсказал я.
И в это время удилище согнулось. Фитиль подсек и перебросил через забор извивающуюся на солнце щуку. Удилище было длинным, Фитиль слишком сильно потянул, щука зависла над озером и плюхнулась в воду.
– Слава богу, сорвалась, лови ее теперь в озере, – обрадовались мы. Однако не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Фитиль потянул удилище, щука показалась из воды. Она крепко сидела на крючке. Фитиль медленно подвел ее к краю воды и вдруг резко выбросил на берег. Мы с Данилой приуныли. Сейчас они ее разрежут, и откроется наш обман. Фитиль осторожно отцепил ее с крючка и поднес ее к лицу:
– Ах ты, красавица моя! – воскликнул он и от избытка чувств поцеловал щуку. Лучше бы он это не делал. Нечеловеческий крик разнесся над озером. Фитиль крутился на месте, а щука висела у него на носу. Горилла выхватил нож и бросился к Фитилю. Что подумал Фитиль, я не знаю, но он кинулся от Гориллы в озеро и кулаком ударил щуку. Удар был так силен, что она отлетела метров на пять и упала в воду. Николай с Петром, сидящие в засаде, вскочили со своих мест и тревожно глядели в нашу сторону. Когда воющий Фитиль выскочил снова на берег, Горилла ударил его в ухо. Фитиль покатился по откосу и снова упал в озеро. С носа у него капала кровь.
– Ведром вычерпаешь мне озеро, по дну ползать будешь, пока не поймаешь, понял? – играя ножом, подступал к нему Горилла. – Что, не мог подождать, пока я ее срежу?!
Подошли Николай и Петро.
– Не твое собачье дело! – зло ответил Горилла.
– Я тебя бил? – спросил Горилла, обращаясь к Фитилю.
– Нет! – ответил Фитиль, зажимая носовым платком нос.
В это время хлопнула входная калитка. Слышно было, как во двор вошел Хромой. Инцидент сам собой рассосался. Петро с Николаем ушли к своей машине. Фитиль, подгоняемый Гориллой, порывался что-то тому доказать. Слава богу, что Фитиль вытащил не карпа, тот не такой кусачий. Неизвестно, чем бы тогда все закончилось. А так алмаз снова на месте: или в озере, или в бассейне. Зато Горилла с Фитилем думают, что он плавает в брюхе щуки в озере. От греха подальше мы тоже через огород выскочили на улицу.
Глава XII. На земле и под водой
Как-то сама собой возникла тема прослушивающего устройства.
– Тебе не кажется, Данила, что надо изъять в милиции жучок, что поставил Горилла? Он бы нам для чего-нибудь обязательно пригодился.
– А зачем он нам без приемника? Приемник-то в «мерсе» на дне озера.
– А что, долго нырнуть и вытащить его? Ты место помнишь?
– Помню.
– Пойдем в управление, а там разберемся.
Управление внутренних дел занимало трехэтажное здание на одной из улиц, прилегающих к центральной площади. На входе никто нас не остановил, и мы пошли по этажам. Кабинет начальника управления находился на втором этаже. Хорошо, что у него не было секретарши. На прием к нему сидел старый как пень дед лет под девяносто.
– Вы крайний? – спросил его Данила.
Глухой дед, переспросив, ответил, что последний он.
– А вы зачем дедушка? – поинтересовался я.
– Права, милок, не меняют, говорят, старый, мол, да еще глухой, и плохо видишь на один глаз, задавишь еще кого-нибудь, а мне только с дачи картошку домой привести да старуху иногда в больницу отвезти и больше никуда не надо.
– Дедушка, так вы медкомиссию, наверно, не прошли?
– Не прошел, милок, не прошел, но бумаги все у меня вот на руках, пусть начальник на них напишет – принять, а мне другого и не надо. Зачем мне медкомиссия?
– Ну, дед, начальник тебе ничем не поможет, – убежденно сказал Данила и повернулся ко мне.
Дед скрылся за дверью, а поскольку он был глуховат, то весь разговор велся на высоких тонах и был хорошо слышен в коридоре.
– Что там у вас? – спросил начальник.
– Права не меняют твои подчиненные, – сразу взял быка за рога дедок.
– Почему? – перебирая поданные дедом бумаги, начальник думал о чем-то своем.
– Да вот, сфотографировался на права, двадцать рублей отдал, а одно ухо на фотографии не поместилось. Твой подчиненный говорит, надо, мол, перефотографироваться, с одним ухом нельзя. А фотограф говорит, плати еще раз двадцать рублей, и будет новая фотография. А откуда мне их взять, пенсия сам знаешь какая. Я ему и говорю, брак-то, мол, твой, ты фотографировал, мои уши на месте, вот они, а почему одно ухо в кадр не попало, не мое дело. Фотографируй еще раз, иначе я права не получу. А он мне – плати, и все. Бабка-то мне больше двадцать рублей не даст. Может, и эта фотография сойдет, с одним ухом? – и дед пододвинул начальнику фотку размером два на три сантиметра.
– И правда, дед, ты на фотографии с одним ухом, – согласился начальник.
– Но здесь-то у меня два. – И дед потянул себя за уши.
– Сойдет и такая фотография, вот я тебе пишу на заявлении, чтобы поменяли права.
Когда шустрый дед вышел из кабинета – вошли мы. Я сел на стул, а Данила на вопрос: «Что там у вас?» – вышел вперед и, загородив меня, начал плести словесную паутину.
– Товарищ подполковник, мы с Максом решили защищать на мировом уровне честь нашего городка, а нам мешают, не дают полностью раскрыться нашим возможностям.
Своей массивной тушей Данила хорошо закрывал меня от начальственного взгляда, и я, проведя правой рукой под сиденьем, нащупал там небольшой предмет, приклеенный скотчем. Оторвать его было минутным делом. Я сзади пнул ногой Данилу, закругляйся мол, но было поздно, начальник заинтересовался и внимательно слушал его:
– И в каком виде деятельности вы хотите защищать честь города?
– В «Формуле-1», – брякнул Данила.
Начальник рассмеялся:
– А для этого вам нужны права, не так ли?
– Ага.
– До вас тут я деда пожалел, уж очень он красиво очки втирал, но вас не пожалею, даю вам двадцать секунд, и чтобы вас ближе ста метров от этого здания не было.
Если бы начальник милиции знал, какую услугу мы ему оказали, он бы нас точно к ордену представил, в крайнем случае – к медали, а может, и просто руку бы пожал. Да что теперь об этом говорить.
– Дай глянуть на «жучка», – попросил Данила.
