будто он присматривается ко мне, наблюдает, сравнивает со мной прежней. С той девушкой из своих воспоминаний.
Скорее всего я перекладываю на него свои собственные раздумья, ведь невозможно не сравнивать «прежнего» и «нынешнего» Ветрова. А временами мне кажется, будто его что-то гложет. Но меня это никак не касается. Я убеждаю себя в этом. А еще в том, что, когда он закончит рыться в грязных делишках нашего отдела и его сдует из нашей компании, все наконец вернется на круги своя. Моя жизнь станет легче и в голове просветлеет. С его появлением вся разложенная по полочкам, казалось бы, жизнь летит в тартарары, от мыслей как все вернуть назад моя бедная голова просто взорвется от мыслей. Не знаю, почему это происходит со мной, ведь я совершенно искренне считала, что все это я уже пережила, перешагнула, оставила далеко позади, а сейчас на душе кошки грызут.
Телефон на моем столе заходится стандартным звонком, и я улыбаюсь, прочитав теплое «Мамуля».
— Привет, как вы? — беру не раздумывая.
В последнее время из-за работы и их с отцом занятости мы созваниваемся все реже и это совсем мне не нравится. Мне хочется как можно дольше сохранять зародившиеся между нами теплые отношения, помогать и поддерживать. Я довольно самостоятельна, но моя семья, родители, очень важны для меня. Артем говорит, что это естественный отрыв из родительского гнезда, я слушаю и киваю, не желая его обидеть, а сама вспоминаю напутствия его матери о регулярных походах в туалет.
— Привет, милая. Все хорошо. А как у тебя дела?
Голос у мамы бодрый, я слышу улыбку в ее голосе. Почему-то сразу догадываюсь, что у нее небольшой перерыв на кофе с любимой шоколадкой с миндалем. Так и вижу ее в том просторном кабинете за столом и в белом огромном офисном кресле. Выход в стоматологический кабинет из маминого личного.
Это простая болтовня придает мне сил и настроения. Я говорю в кабинете, потому что Ветров вышел минут пятнадцать назад, сжимая в руках две увесистые папки. Я рассказываю маме о проблемах с парковкой, но машина работает вполне исправно, о проблемах с Артемом технично умалчиваю, потому что не хочу ее волновать и считаю, что проблемы в отношениях есть у всех.
Да, у нас не такая любовь, как у них с папой. Они в месте слишком давно и все так же любят друг друга. Между ними тепло и взаимопонимание уже много лет, и я никогда не слышала друг о друге дурного слова или криков. Во всяком случае, если это и случалось, а мы живем не в вафельном мире, то не при нас с Владом.
Когда-то я верила, что и со мной это однажды произойдет, а потом случился Ветров и меня снесло ураганом. Снесло и прибило. С Владом тоже это случилось и его, вероятно, тоже сильно занесло. Только он не признается, что именно там случилось. Наверное, слишком болезненное. Но дети четы Тумановых сделали один и тот же вывод о том самом на букву «Л». Кому нужно — стойте с ложками и гребите, а мы этот лот на аукционе невиданной жизненной щедрости пропустим.
Почему-то сейчас мне в голову пришло неожиданное сравнение. А чем отличается Лукашин от часа пика в Тумановских апартаментах? Если только тем, что не кончающийся поток дам не выносит моему брату мозг, тогда как мой временами потерпает, однако не постоянство ли признак мастерства? И вообще, как Влад не боится подцепить какую-нибудь…
Мы прощаемся тогда, когда отец, вероятно вошедший в кабинет, просит маму сделать ему кофе и она, кликнув кнопку на кофемашине передает мне от него привет. Она, хохоча наскоро заканчивает смешную историю о сотруднице и обещает перезвонить немного позже.
Скидываю звонок, улыбаясь собственному отражению в окне. Уже вечер, на часах начало шестого, но еще светло, потому что осень. Поворачиваюсь и застываю, увидев облокотившегося на дверь Ветрова. Он смотрит долго, выжидающе.
— Как дела у Кристины? — спрашивает, будто имеет на это право.
— Как проходит проверка? — буравлю его взглядом.
— Арина, когда ты поймешь, что зря бежишь от меня?
Он подходит ближе, двигаясь при этом, словно пантера.
— Я поняла, что зря была с тобой, — перестаю пятиться, сделав крохотный шаг назад.
За моей спиной подоконник и единственный путь к отходу, который остается — разве что в окно. Но я его и не боюсь. Отважно гляжу в глаза своей минувшей любви, а он стоит совсем близко, почти рядом и гипнотизирует. Мне кажется, стены сейчас падут, Днепр расплещется, погружая нас в глубину своих вод, а я расплавлюсь под горячим взглядом Макара Ветрова.
«— Мой ветер.
— Только твой.»
Я помню прошлое. Всю нашу историю. Она была сладкой, красивой, красочной и лживой. А еще я хорошо помню боль, которую испытала. Я готова была погибнуть лишь бы не испытывать более этого. Потому что с каждым днем казалось, что хуже быть не может, что больше я просто не выдержу, вот только никто не спрашивал. Мне ведь нужно было доучиться еще два года с людьми, оценившие шутку Ветрова по достоинству. Смаковавшие её и не давшие забыть. И сейчас, стоя перед тем растоптавшим меня Ветровым взрослой и гордой я больше не поддамся.
Вся спесь, которою я крутила в голове, словно излюбленную пластинку исчезает, когда Макар, не сводя с меня потемневших глаз поднимает руку и касается моей щеки пучками пальцев. Нежно, аккуратно, бережно. Сердце, глупое, бьется чаще, а я сама судорожно сглатываю. Мужская рука спускается ниже, обжигая прикосновением шею, Макар громко выдыхает, будто это самое сексуальное, что он когда-либо видел. Но я знаю, что это не так, потому что он уже видел меня без одежды. И тогда с ним это было потрясающе.
Сейчас я не помню о боли, которую он причинил мне, я вспоминаю лишь сладость…
— Макар, — выдыхаю и отворачиваюсь, в попытке сбежать от него, от себя.
Его губы знакомо касаются макушки, и я не удерживаю выдоха. Тихого, едва слышного, однако знаю, что он слышал тоже. Рука легко ложиться на бедро, поднимается к талии, касается прикрытого вязаной тканью живота и прижимает спиной к груди своего владельца. Чувствую, как по телу, вмиг предавшему меня пробегает табун мурашек, размером, вероятно, со степную кобылу. Сетую на себя мысленно, что закатала рукава кардигана цвета фиалки и теперь мне не скрыть своей реакции на этого мужчину.
— Риша, как же я скучал…
Шепот мешается с горечью в его голосе, превращаясь в коктейль взрывоопасной смеси. В