сказал Александр с дерзким самодовольством, от которого у меня во рту скрутило от отвращения. Он превратился в человека, которого я презирала, Высшего, который был настолько увлечен своей огромной властью, что не мог сдержаться. Он занимал слишком много места в комнате. Он высосал весь кислород и ничего не оставил остальным из нас. Даже Рому, равному ему.
Когда офицер вернулся всего несколько мгновений спустя, улыбка Александра стала кривой, и он понял, что добьется своего.
— Люк, — начал говорить офицер.
— Для вас мистер Ланкастер, — настаивал Александр.
— Мистер Ланкастер скоро выйдет, — сказал он, опустив глаза и уставившись в пол. — Вы можете забрать его с боковой стороны здания, вход Низших.
— Вход Низших, что? — потребовал Александр.
Офицер поднял глаза и сказал:
— Вход Низших, сэр.
— Спасибо, — ответил Александр. — Вы были очень полезны.
Сарказм сочился из его слов, и трепет от его силы пронзил меня. Я немедленно выбросила это из головы, как трепет, так и удовольствие, которое я получала от того, что была привязана к кому-то вроде Александра Ремингтона. Позволив себе развратиться в этом месте, я сотворила бы ужасные вещи с моей душой. Я бы потеряла себя из-за жадности к богатству и положению и была бы растерта в пыль под сапогом власти. Я не хотела терять свою сущность из-за тьмы, которая царила по краям Высшей жизни, поэтому я отказалась испытывать какую-либо гордость по этому поводу.
Мы завернули за угол здания, и в тот момент, когда мы скрылись из виду с улицы, все стало грязнее и грубее. Оно было построено по-другому, без элегантных украшений фасада, обращенного к Высшей части мира. Это снова разозлило меня, и я не могла понять, откуда у меня вообще взялась идея, что это неправильно. Несмотря на то, что я чувствовала, что приспосабливаюсь к жизни в Кримсон, когда я столкнулась с таким социальным неравенством в реальном мире, это привело меня в ярость.
Но откуда в первую очередь взялся этот гнев? Почему у меня было такое чувство, что мне здесь не место, когда социальная пропасть смотрит мне прямо в лицо?
Мне не пришлось долго удивляться, потому что прямо перед нами открылась дверь, и из нее хлынул свет, прорезая темный переулок. Мое сердце замерло в груди, и я затаила дыхание, ожидая появления Люка.
Охранник первым высунул голову из двери, огляделся и заметил нас. Мы продолжали идти и подошли достаточно близко, чтобы я могла видеть, как его лицо исказилось от страха и отвращения, когда он залез обратно внутрь.
Секундой позже, как только мы добрались до подножия короткой цементной лестницы, Люка бесцеремонно вытолкнули наружу. Прежде чем я успела окликнуть или прикрикнуть на охранников, чтобы они были с ним поосторожнее, дверь захлопнулась с громким металлическим лязгом. Люк упал вперед, металлические перила подхватили его, прежде чем он скатился с края на тротуар внизу.
— Люк!
Я закричала и побежала к нему. Александр и Ром последовали за мной, а Харлоу держалась чуть позади. Александр перепрыгивал через две ступеньки за раз и опустился на колени, чтобы поднять Люка. В тот момент, когда я увидела лицо Люка, рыдание вырвалось из глубины моей груди, и я издала булькающий, животный звук ярости и боли.
Они жестоко обошлись с ним в Кримсон, но за короткое время, прошедшее с тех пор, и сейчас, они избили его до кровавого месива. Его глаза были опухшими и почти закрытыми, я могла видеть только вспышку цвета сквозь щелочки век, а его нос выглядел кривым и в синяках. Его щека была рассечена, и из раны растекался темный пятнистый цвет, а губа была разорвана в том месте, где по ней ударили кулаком и вдавили в его зуб.
Он издал звук, не более чем стон и шепот, но одно-единственное слово, которое он произнес, превратило мою кровь в лед.
— Марианна, — простонал он, и его веки затрепетали, когда он потерял сознание в руках Александра.
— Он сказал… — начала Харлоу позади меня, но я оборвала ее, развернувшись, чтобы посмотреть на нее, мои глаза стали невероятно большими, когда они напряглись от новой информации.
— Да. Он назвал имя своей сестры.
— Что он мог иметь в виду? — спросила она, и ее глаза внезапно снова наполнились жизнью, когда любопытство вернуло ее к реальности.
— Я не знаю, — ответила я, прежде чем отойти назад и помочь Александру и Рому спустить Люка по лестнице. — Но мы должны выяснить.
Я была обязана ему узнать о Марианне. Я в долгу перед ним, чтобы загладить это, перед сегодняшним днем и миром. За то, что он был Низшим, а я — Высшей, и за воспоминания, которые у меня остались о нашей невозможной совместной жизни.
Я в долгу перед ним, потому что любила его, и где-то, когда-то мы построили совместную жизнь.
И где-то, в глубине души, я хотела вернуть это.
Глава 9
— Он все еще дышит? — спросил Александр с переднего сиденья. В его голосе слышалось отчаяние, и я могла сказать, что он беспокоился о Люке так же, как и я. За то короткое время, что я здесь, я имею в виду после аварии, мы стали чем-то вроде семьи. Маленькая извращенная группа людей, которые любили друг друга и чертовски уважали все, за что мы выступали.
Я не знала, как у меня это получилось, но мне удалось заставить Александра Ремингтона, короля Высших, повелителя тьмы и повелителя засранцев, заботиться о таком Низшем, как Люк.
И это само по себе было волшебством.
— Да, — сказала я и наклонилась над ним, прижимая ухо к его рту. Я слышала его дыхание, слабое и прерывистое, но он не был мертв.
Пока.
Мы были захвачены восходящим потоком полного хаоса. Как только мы спустим его по лестнице, начнётся перегрузка, и мы начали работать в два раза больше, чтобы усадить его на заднее сиденье внедорожника.
Его голова лежала у меня на коленях, а ноги — на коленях Рома, Харлоу сидела спереди, в то время как Александр
