Книга Лови момент - Тара Девитт

Внутренне ахаю, но не тороплюсь с ответом. Не стоит его смущать. К тому же я не могу заставить себя повторять банальные фразы, которые слышала тысячу раз.

– Это самая ужасная и несправедливая вещь, какая только могла случиться с ней, с Инди и с вами, – от всей души говорю я. – Так нечестно.

Отворачиваюсь к лобовому стеклу. Взгляд Фишера прожигает висок.

– Спасибо, – дрогнувшим голосом отвечает он. – И… да, мы здесь до конца августа.

Ему явно хочется сменить тему. Ничего удивительного.

– Большой срок, чтобы утвердить план кухни и придумать меню. Просто… – Я медлю, опасаясь, что переступаю порог дозволенного и превращаюсь в досужую сплетницу.

– Эти вопросы можно решить и удаленно?

Киваю. Фишер задумчиво смотрит на дорогу.

– У меня были трудности… на работе. Я потерял связь с реальностью, причем уже давно. Думаю, моя начальница таким способом помогает мне перезагрузиться, а заодно дает возможность снова проявить себя. Наверное, она поняла, что и нашим отношениям с Инди нужна перезагрузка.

– Ваша руководительница очень о вас заботится.

Фишер качает головой и фыркает.

– Простите, конечно, вы правы. Она относится ко мне гораздо лучше, чем я заслуживаю. – Он неохотно вздыхает. – Карли хорошая женщина. Если у меня личный кризис, это не означает, что она должна позволить утянуть на дно всех вокруг.

– Горе меняет человека, – замечаю я. – Ну и вообще, трудновато думать о фуа-гра, когда приходится постоянно тревожиться за кого-то другого.

Фишер таращит глаза, словно потрясен моей прямотой, однако изумленное выражение тут же исчезает.

– Почему когда говорят о поварах, непременно упоминают фуа-гра? – вопрошает он. – Почему именно фуа-гра?

– Знать бы, что такое фуа-гра. Вот в чем вопрос. – Пожалуй, стоит взять более непринужденный тон.

Он облегченно хмыкает.

– А я думал, вы повар.

– Вы провели на моей кухне всего полминуты!

– Вот именно.

Я видела Фишера смущенным, самокритичным… а теперь наблюдаю проблески уверенности в себе и даже флирта. Его поведение выглядит совершенно искренним – не маской, скорее шляпой, которая ему к лицу. Скажу откровенно, такой Фишер мне нравится, хоть и складывается ощущение, будто я стою на цыпочках и пытаюсь удержать равновесие.

Сосредоточенно глядя на дорогу, заезжаю на парковку.

– Значит, вы эксперт по кулинарии?

– Хотите верьте, хотите нет, «Мишлен» не каждому дает звезду. – Он широко улыбается.

От неожиданности торможу резче, чем планировала.

– Прошу прощения, что? Вы – обладатель мишленовской звезды?

Фишер краснеет и смущается.

– Формально, звезду присваивают ресторану, но… да, – скованно произносит он и выходит из машины.

– Что? – в оцепенении шепчу себе под нос. А я предложила ему помочь с меню! Почему он не рассмеялся мне в лицо?

Кое-как выбираюсь из автомобиля. Спотыкаюсь, Фишер подхватывает меня за локоть. От прикосновения по руке разливается приятное тепло, перетекает в грудь.

– Дело не только в утрате, – с печальным вздохом произносит он. – Вы сказали, горе меняет человека. Да, мне пришлось заботиться об Инди, но моя жизнь пошла под откос еще раньше, до автокатастрофы. Отчасти поэтому я здесь.

У него такой вид, будто он сознался в прегрешении и испытывает небольшой стыд и огромное облегчение. Совершенно ясно – есть еще что-то, о чем он пока не готов рассказывать.

Делаю глубокий вдох: запахи травы и моря смешиваются с запахом Фишера, необычайно притягательным; скорее всего, это просто дезодорант, а не мифический аромат, созданный моими гормонами.

– Мне жаль, что вам не повезло, – говорю я.

Фишер опускает взгляд в землю.

– Не то чтобы не повезло… я сам все провалил.

– У меня есть проверенная информация из надежного источника: «Мишлен» не каждому дает звезду, – со значительным видом киваю я. – Очень сомневаюсь, что дело в вас.

Фишер отчаянно старается улыбнуться и проводит рукой по лицу. От звука ладони, скребущей по щетине, по коже пробегают мурашки, соски покалывает.

– Когда-нибудь я покажу вам отзывы, которые утверждают противоположное, – глухо произносит он.

– Вряд ли можно считать чье-то мнение мерилом успеха, – с излишним жаром возражаю я. Его слова задевают меня за живое.

Фишер скрещивает руки и тяжело прислоняется к автомобилю.

– Когда ваш успех зависит от желания других людей потратить деньги на то, что вы предлагаете, их мнение имеет значение. – В его голосе звучат решительность и усталость.

Мы спорим? Кажется, да. Он смотрит на меня с неприкрытым любопытством; наверное, хочет знать, что я отвечу. Пьянящее ощущение. Пожалуй, стоит перевести разговор в безопасное русло.

– Знаете, я учитель, – беспомощно развожу руками. – То, что я предлагаю, даром никому не нужно. Я просто нахожу способы обманом заставить их проглотить.

На лице Фишера мелькает странное выражение.

– В некотором роде я пытался сделать то же самое, – с усмешкой объявляет он.

Глава 10

Сейдж

Если Фишер и почувствовал дискомфорт от нашего разговора, это никак на нем не отразилось. Пока мы бродим по универмагу «О’Дойл», он развлекает себя тем, что берет с полок случайные товары и демонстрирует мне, будто диковинку. Беседа течет легко и приятно. Кажется, Фишеру нравится слушать; он выглядит более спокойным и расслабленным. Подойдя к стойке с магнитиками, на которых изображены песчаные лабиринты, излагаю историю этой необычной достопримечательности. Причудливые узоры, выведенные граблями на песке, задуманы как тропинки для прогулок. Их создает маленькая группа художников, а иногда лишь один пожилой джентльмен по имени Амос и привлеченные им добровольцы. К сожалению, плоды кропотливых трудов неизбежно гибнут под напором волн, однако многие находят в этом занятии отдохновение и радость. Вероятно, Фишер счел меня восторженной деревенской простушкой, но все же положил двадцатку в коробку для пожертвований.

Разглядывая статуэтку в виде двух выдр, несущих каноэ, он рассказывает, как в семнадцать лет уехал из дома, поступил в кулинарную школу в Нью-Йорке, затем провел два года во Франции и считает этот период залогом своего успеха.

– Ваши родители по-прежнему живут в Нью-Йорке?

Тем временем мы забрели в отдел женской одежды. Фишер недоуменно изучает халатик с коровьими пятнами.

– Я не видел здесь ни одной коровы, но…

Нельзя позволить ему увести разговор в сторону; мне ужасно хочется узнать о новом соседе побольше, раз уж он настроен общаться.

– Неужели в таком огромном городе, как Нью-Йорк, не продается белье с коровьим принтом? Ваша семья ведь оттуда?

– Ловко вы меняете тему.

– Спасибо.

Фишер тяжело вздыхает и улыбается.

– Я вырос в Небраске, мои родители до сих пор там. Фрейя и Инди жили с ними. – Он смотрит на меня, словно спрашивая: «Ну теперь вы удовлетворены?» Пожалуй, на данный момент – да.

– Небраска. Ничего себе! Держу пари, вы настоящий кладезь бородатых анекдотов. –