Семьи сторонившихся политики богачей в Риме относили к классу эквитов. Изначально так называли тех, кто был достаточно богат, чтобы снарядить в поход боевого коня и затем снабжать его всем необходимым. На заре Рима это позволяло влиться в ряды кавалерии, откуда и название «эквиты» (в переводе с латыни equites означает «конница»). Но во времена Гракхов к числу эквитов, в общем случае, относили сословие семей, состояние которых превышало четыре тысячи сестерциев. С технической точки зрения их было бы корректно назвать «средним классом» Рима – со своими накоплениями они занимали промежуточное положение между сенаторами-олигархами и массой зажиточных крестьян. А поскольку капиталы эквитов были весьма значительными, они входили в экономическую элиту.
На пересечении частного и государственного секторов располагалась особая группа эквитов, которых называли publicani, т. е. «публиканами». Республике приходилось выполнять множество обязательств – от оснащения всем необходимым армий до содержания храмов, строительства дорог и акведуков. А поскольку сенаторам путь в коммерцию был заказан, кому-то приходилось заниматься вопросами логистики. Первый подписанный публиканом договор был предельно прост: кормить священных гусей – особую стаю птиц, которым, как полагали суеверные римляне, покровительствовали боги. Однако к моменту начала Пунических войн публиканы решали уже значительную часть государственных вопросов. Легионам, которые насчитывали почти пятьдесят тысяч человек, постоянно требовались обувь, туники, лошади, попоны, оружие. В одном из заказов значились 6000 тог, 30 000 туник и 200 нумидийских лошадей, причем все это следовало доставить в Македонию. Этим надо было кому-то заниматься. Такие люди покупали доли в предприятиях, а затем отстаивали на аукционах право выполнить тот или иной заказ. По мере того, как республиканская империя углублялась и ширилась – прибыли от выполнения государственных контрактов были просто огромные, – капиталы ряда публиканов превышали даже состояния некоторых мелких сенаторов.
Выгоднее всего было управлять принадлежавшими государству копями. Первые копи перешли под контроль римского государства во время Пунических войн после того, как Рим вытеснил из Испании Карфаген. Обнаружив, что карфагеняне открыли богатые залежи серебра, римляне объявили эти копи общественными землями, принадлежавшими государству. Каждые пять лет контракты на эксплуатацию этих копей выставлялись на аукцион, и, хотя истинные цифры представить очень трудно, прибыли превышали доходы от любых операций, которыми когда-либо приходилось заниматься римлянам. Условия труда на этих копях были ужасны. Диодор писал, что рабы «день и ночь истощали в рудниках под землей свои тела… умирая в больших количествах от невероятных мук, которые им приходилось терпеть… Ведь в их трудах не разрешалось ни отдохнуть, ни сделать передышку, и они, принуждаемые ударами надзирателей, терпели свое бедственное положение, проводили свою жизнь столь ужасным образом»[57]. Работа несла погибель, но прибыли были баснословные.
Вторыми по уровню доходов значились контракты на сбор податей. Напрямую римские наместники в провинциях подати не собирали. Вместо этого вкладчики из числа публиканов образовывали предприятия и покупали пятилетние контракты, предлагая внушительные суммы наличными за право собирать то, что принадлежало Риму. Разница между этими суммами и тем, что им удавалось собрать, и составляла их прибыль. Созданная ими система так и напрашивалась на злоупотребления, ведь публиканы располагали полным арсеналом средств, которые позволяли им выбить как можно больше средств – больше даже положенного по закону. Поскольку контроль в провинциях был ограничен, сборщики податей из числа публиканов вскоре снискали себе дурную славу – там, где они появлялись, больше не было ни закона, ни свободы. Но, несмотря на репутацию невероятно алчных скупцов, публиканы по-прежнему оставались единственной прослойкой, которая в действительности могла нести на себе бремя имперской логистики. И раз в республике не было действенной бюрократии, этим кому-то приходилось заниматься.
Бурное развитие этих корпораций публиканов отнюдь не приводило сенат в восторг. Самим сенаторам запрещалось участвовать в бизнесе, поэтому они, считая коммерцию ниже достоинства уважаемого человека, не доверяли публиканам, считая их алчными паразитами. После завоевания Македонии в 168 г. до н. э. сенат преднамеренно вывел обширные копи, леса и инфраструктуру этого края из зоны действия публиканов. Это была осознанная попытка воспрепятствовать дальнейшему укреплению господства публиканов, но так продолжалось недолго. Пять лет спустя провинцию все равно открыли и из нее полились деньги. После этого, куда бы ни отправился Рим, вслед за ним неизменно следовали публиканы. А их поведение в богатой провинции Азия впоследствии стало одной из дополнительных причин грядущего конфликта.
Пока Азия демонстрировала себя главным источником конфликта за пределами Рима, работа земельной комиссии, которая выявляла в общественно-политическом ландшафте Италии все больше скрытых проблем, сеяла семена еще более масштабных противоречий внутри него самого.
Во II веке до н. э. Италия представляла собой не единое государство, а скорее пеструю конфедерацию городов, каждый из которых обладал собственными общественными и политическими правами, в зависимости от того, как и когда ему пришлось оказаться под покровительством Рима. Верхушку иерархии правового положения жителей занимали, конечно же, римляне, в полной мере обладавшие римским гражданством. Никакого имущественного ценза, чтобы быть гражданином, не существовало – и богатейший сенатор и нищий обладали совершенно одинаковыми правами гражданства, которые, взятые вместе, составляли их libertas, т. е. гражданские свободы. Главными из этих свобод считались право голосования и право на защиту от произвола высших чиновников.
Ступенькой ниже от полноправных римских граждан, в иерархии правового положения жителей располагались общины или отдельные лица, которые обладали так называемым Латинским правом. После односторонней аннексии Лация в 338 г. до н. э. сенат не стал предоставлять своим новым жителям в полном объеме гражданство, вместо этого наделил рядом прав, позволявших им строить свою жизнь почти на тех же принципах, что и истинные римляне. Латиняне могли вступать в брак, подписывать договоры и затевать земельные тяжбы с полноправными римскими гражданами. У них даже было право голоса в комиции, хотя сенат сделал все, чтобы его ограничить: всех латинян собрали в одну-единственную из тридцати пяти голосовавших триб.
Со временем концепция Латинского права вышла за свои первоначальные этнические рамки. Когда Рим стал учреждать по всей Италии свои колонии, колонистов свели до ранга жителей, обладавших лишь Латинским правом, взамен предоставив бесплатный земельный надел и место во вновь образованной провинции. Отдельные обитатели Италии тоже могли удостоиться Латинского права особым постановлением сената или высшего магистрата – зачастую в награду за доблесть, проявленную на поле боя, или же за исключительные услуги, оказанные Риму. Вскоре Латинское право стало признаком не столько этнической, сколько социальной принадлежности.
