— возвращаться домой, но Кирилл демонстративно сделал музыку громче.
Настя шла по обочине, с рюкзаком за плечами, в кепке, защищающей от солнца, бьющего по глазам, и, кажется, в наушниках. Судя по всему, она и не собиралась ехать на электричке, а решила топать до самого МКАДа. Хендлерша не узнала автомобиль, посторонилась, из соображений безопасности пропуская машину, и пошла дальше. Зато Фикс её увидел, взвыл и затянул свой гневный заливистый лай.
— С-с-скотина! — тихо повторял сквозь зубы Кирилл. И без собачьего лая начала болеть голова, а этот добавил мигрени.
Охранник с вытаращенными глазами открыл ворота, но Кирилл не стал заезжать. Открыл дверь, протянул руку за поводком, который мать отцепила — и пёс выскользнул из машины. Но вместо того чтобы забежать в дом, помчался в обратную сторону — куда ехали. За Настей! Белая шёрстка развивалась на ветру, пёс, недавно вымытый, вздымал пыль лапами, будто гончая собака, и сводя на нет Настин труд.
— Ну, он сделал свой выбор, — осклабился Кирилл, довольно сел за руль и неторопливо повернул ключ в гнезде зажигания¸ — теперь можно и ехать!
— Кирилл! — завопила Маргарита Павловна, пытаясь ударить сына в плечо. — Не смей, я сказала! Немедленно догони его!
— Я так быстро бегать не умею!
В адрес бессердечия младшего сына отправилась брань: «И в кого ты только такой?..» Поехали за собакой, однако, настигнув её, Кирилл останавливать машину не стал, а просто следовал позади, не обращая внимания на угрозы, мольбы и призывы матери остановиться:
— Пусть вымотается, мам! Проще будет его поймать, — флегматично аргументировал Кирилл своё упрямство.
— Вы с Фиксом одного поля ягоды! Оба невыносимые! — в сердцах заключила Маргарита Павловна и относительно успокоилась, замолчала, беспокойно наблюдая за мелькающим впереди белым хвостом.
В какой-то момент показалось, что пёс, наконец, утомился — Фикс побежал медленнее — и вдруг опять припустил. Причина быстро объяснилась: впереди показалась фигура хендлерши. Фикс догнал её и залаял, прыгая вокруг. Девушка вытащила наушник, обернулась, увидела подъезжающую машину и, в конце концов, остановилась.
Довольный Фикс, вывалив язык, сидел рядом с девушкой: вот, мол, посмотрите, какой я молодец, догнал! Задняя дверь приоткрылась, и Маргарита Павловна чуть ли не легла на подарки:
— Настенька, умоляю! Поедемте с нами! Фикс устроил нам настоящий концерт… А Кирюша вас вечером отвезёт домой…
Молодой человек вышел, пристегнул поводок к ошейнику Фикса, подсадил под пыльный зад рядом с матерью и закрыл дверь:
— Не беспокойтесь, Анастасия Сергеевна, мы сейчас вернёмся домой, и оставим там Фикса. Мама, не нужно беспокоить занятого человека…
— А если он опять сбежит?
— Я лично его запру в своей комнате, пусть сожрёт хоть всю мою обувь, если ему нравится.
— Я рада, что ваша проблема разрешилась. До свидания ещё раз, — Настя вернула наушник в ухо, поправила лямки на рюкзаке и продолжила путь.
За её спиной машина развернулась второй раз — по направлению к дому. Прошло несколько минут, Настя достигла развилки — правая дорога вела к станции, девушка подумала и свернула, чтобы больше не встречаться с Карамзиными. Но не прошагала и нескольких метров, как её окликнули:
— Анастасия Сергеевна! — знакомый баритон заставил обернуться, — а если я вас попрошу поехать с нами? До вечера. А в десять часов, обещаю, вы будете дома.
За его спиной скулил упрямый Фикс, уперев передние лапы в стекло. Рядом на Настю с надеждой смотрело усталое лицо Маргариты Павловны. Не говоря ни слова, Настя подошла к машине. Кирилл поднял букет с переднего сидения и передал его матери, опавшие белые лепестки стряхнул на пол. Настя села, поставив рюкзак с инструментами в ноги, закрыла дверь:
— Трогайте, Кирилл Дмитриевич.
Глава 7
Секреты-секретики
До дома именинницы ехать было чуть больше часа. Чтобы Фикс на заднем сидении не мешал хозяйке, которой пришлось держать огромный букет и следить за подарочными свертками, Настя переманила пса к себе, усадила на колени, и, зажав в кулаке собачий корм, шёпотом учила команде «дай лапу». Наконец Фикс был занят, монотонность приказов хендлерши усыпила бдительность как собаки, так и Карамзиных. Успокоившись (с ним поиграли!), пудель уснул, удобно устроившись на коленях.
— Скотина, — покосился Кирилл на идиллию справа от себя, — а раньше нельзя было это сделать?
— Пудели вообще-то много спят, им просто требуется хорошая нагрузка — физическая и психологическая, как и всем активным породам, — ровно отозвалась Настя, медленно почёсывая за собачьим ухом. — Если бы вы перед отъездом минут двадцать ему хотя бы мячик побросали, он бы у вас в багажнике уснул через пять минут.
Сзади послышался шелест упаковки — Маргарита Павловна с облегчением убрала букет на подарки и расслабилась:
— Настенька, а расскажите о родителях. Они у вас тоже как-то связаны с животными?
Настя пожала плечами. Нет, в семье она первая хендлер, но, может, потому что выросла в деревне и всегда любила ухаживать за животными, которых было много — от брошенных котят и щенков, подобранных на улице, до домашнего скота и птиц. Мама окончила факультет психолога, но до определённого времени работала учителем географии, истории и черчения в сельской школе. Отец и дед — оба археологи, и, наслушавшись их баек, Настя поступила в МАИ, Московский Археологический Институт. Наследственные грабли оказались крепкими: после развала Союза отец изредка выезжал на раскопки — только когда свои звали, в остальное время разводил хозяйство и переквалифицировался в ветеринара-самоучку, что в условиях села оказалось более доходным делом.
— Корову доить умеешь? — не отрывая взгляда от дороги, спросил Кирилл в паузе.
— Разумеется. Меня отец даже учил кастрировать свиней.
Маргарита Павловна охнула изумлённо и смущённо.
— Понравилось? — Кирилл бегло смерил её взглядом.
— Нет, — Настя передёрнула плечами, — но если вдруг срочно потребуется кому, обращайтесь.
— Кошмар, Настя, ты же девочка! Какой ужас! — с трудом отмерла от ужаса восприимчивая королева.
На несинюшней половине водительского лица, обращённой к Насте, дрогнул угол губ оттягиваясь в улыбке. Насте нравился профиль Кирилла, невозмутимого и сосредоточенного на дороге: машина выехала на МКАД и двигалась по оживлённой полосе. Казалось, Карамзин всецело погружён в движение и музыку, негромко разливающуюся из динамиков. В эти минуты у него было какое-то особенное выражение лица, умиротворяющее и заставляющее любоваться собой. Впервые можно было рассмотреть его глаза — болотно-зелёные, под пушистыми ресницами.
Ещё Настя отметила его пальцы, длинные, как и положено гитаристу, пальцы, которые порой расслабленно постукивали по баранке в такт музыке. А широкие ладони несколько не вязались с общей не склонностью Кирилла к «широте» тела и оттого привлекали к себе внимание. Её
