Я перевела вопрос. Мистер Уайлдер задумчиво кивнул и стряхнул пепел с кончика сигарки в пепельницу, стоявшую перед ним. Не помню, что он ответил. Помню только, что тогда я впервые почувствовала нечто похожее на жалость к нему.
* * *
Съемки второй сцены, начавшиеся после полудня, доставили мистеру Уайлдеру немало хлопот. Рельсы для камеры тянулись вдоль улицы Никифору Феотоки — шумной торговой улицы и весьма популярной среди туристов, — и поглазеть на съемки собралась большая толпа. Одному из актеров, Готфриду Джону, обряженному в костюм шофера, предстояло выехать на проезжую часть в винтажном «роллс-ройсе». Такой автомобиль и в полной неподвижности привлек бы внимание прохожих. Пока мистер Уайлдер обсуждал с ассистентами, в каком ракурсе «роллс-ройс» выедет на улицу и где остановится, мистер Холден, чей персонаж должен был бежать за автомобилем на своих двоих, стоял в ожидании, прислонившись к стене, в окружении пылких, взволнованных поклонников и зевак. Мне велели находиться рядом с ним и держать этих людей на расстоянии.
— Извините, но никаких автографов, — повторяла я как заведенная. — Мистер Холден готовится к съемкам. — Иногда кто-нибудь из поклонников пытался с ним заговорить, и мистер Холден спрашивал меня, о чем толкует этот человек; отвечала я почти всегда одно и то же: — О том, что видел вас в «Дикой банде»[21].
— Скажите им, что автографов не будет, — наставлял меня мистер Холден.
— Уже сказала, — уверяла я, но люди не желали расходиться.
Наконец мистер Уайлдер подозвал мистера Холдена к себе; стоя около «роллс-ройса», они обсуждали, как будет сыграна сцена. Я не слышала, о чем они беседовали, но разговор их был явно шутливым, они то и дело смеялись как старые добрые друзья.
— Гляньте-ка на этих двоих, — раздался голос позади меня. — Будто две стороны одной монеты. Их прямо-таки водой не разольешь.
Я обернулась — это был мистер Даймонд.
— Такое впечатление, будто они всю жизнь работают вместе, — продолжил он. — Хотя на самом деле в последний раз такое случилось… двадцать лет назад.
— Двадцать три, — поправила я его. — «Сабрина», одна тысяча девятьсот пятьдесят четвертый. В двух других главных ролях снялись Одри Хепберн и Хэмфри Богарт. Великолепная комедия, хотя и с недостаточно точным подбором актеров.
— Кто бы спорил, — сказал мистер Даймонд. — Кстати, вы делитесь столь охотно собственными мнениями или позаимствованными?
— Я старалась узнать как можно больше о вас и мистере Уайлдере, — не вдаваясь в подробности, ответила я.
— Это многое объясняет, — рассмеялся мистер Даймонд. — Признайтесь, когда вы познакомились с ним в «Бистро», куда пришли со своей подругой, вы и знать не знали, кто он такой, так ведь?
Я тряхнула головой:
— Было настолько заметно?
— Не переживайте. Его это позабавило. С Билли никогда не угадаешь, то он тонкокожий, как призраки в аду, а то с него все как с гуся вода.
— Он, кажется, ужасно рад снова оказаться на съемочной площадке, — заметила я, наблюдая, как мистер Уайлдер уговаривает возбужденную толпу зевак отойти подальше и добивается своего, хотя и не без помощи ассистента.
— Здесь он в своей стихии. Он обожает все это. Хаос, адреналин.
— А вы?
— Я? Тихая, спокойная жизнь мне больше нравится. Но права выбора я лишен. Билли требует, чтобы я всегда был рядом.
Пребывание на съемочной площадке, как я выяснила позже, на девяносто пять процентов состоит из топтания на месте в ожидании, когда что-нибудь произойдет. Минут через пятнадцать мистер Даймонд начал проявлять признаки нетерпения. Выкурил три сигареты одну за другой, а затем выругался:
— Куда подевалась Марта, черт ее побери? — Я не понимала, о ком идет речь, и уже собралась спросить, но он вдруг вздохнул с облегчением: — A-а, вот она.
На съемочной площадке появилась женщина — в ослепительно белом брючном костюме, в соломенной шляпе с широкими полями, прикрывавшими лицо почти целиком, и массивных темных очках. Узнать ее было трудно, и тем не менее я ее узнала. Явилась она в сопровождении маленькой свиты: двух женщин, шагавших позади (гример и костюмер, догадалась я, и одна из них была матерью Мэтью), а впереди шел человек, занимавший нижнюю ступень в иерархии съемочной группы, он расчищал дорогу актрисе с ее приближенными, приказывая зевакам отойти подальше, а при необходимости отталкивая их руками.
— Ой! — воскликнула я. — Это же дама из Швейцарии!
— Точно, — подтвердил мистер Даймонд. — Швейцарская дама. Вы с ней знакомы?
— Она была в ресторане в тот вечер, — напомнила я ему. — Ужинала со своим бойфрендом. С Аль Пачино.
— И правда, — кивнул мистер Даймонд, словно эта подробность выпала из его памяти. — Ну конечно, тогда Билли с ней и познакомился.
— И вот теперь она играет главную роль в его фильме.
— Угу. — Энтузиазма в его голосе я не услышала, особенно когда он добавил: — Билли всегда получает то, что хочет.
С появлением мисс Келлер группа изготовилась к съемкам второй сцены. Я держалась рядом с мистером Даймондом, полагая, что люди из толпы захотят поговорить с ним или попросят автограф, но его никто не опознал. Роста он был высокого, и обратился к нему лишь хамоватый лавочник, потребовавший, чтобы мистер Даймонд убрался куда-нибудь, иначе не видно, как снимают кино.
— Успокойтесь, — сказала я ему. — Этот человек — один из сценаристов картины. Проявите уважение, будьте так любезны.
В ответ лавочник хмыкнул и бросил на мистера Даймонда презрительный взгляд.
И это навело меня на мысль. Я подумала, как странно и, возможно, досадно наблюдать за съемками сцены, придуманной тобой. Когда я сочиняла музыку, ее идеальная версия звучала в моей голове, но в записи та же музыка, сыгранная мною одной либо вдвоем с моей скрипачкой Хрисулой, всегда казалась немножко ущербной; всегда имелся некий зазор между идеальной версией, хранившейся в моей голове, и той, что хранилась на пленке. И не так же ли обстоит дело со сценариями мистера Даймонда, размышляла я, если не хуже. И в самом деле, съемки удовольствия ему явно не доставили. В магазины на этом отрезке улицы входили не с тротуара, но с галереи над тротуаром, туда нужно было подняться по невысокому каменному крыльцу. От мисс Келлер требовалось бегом взобраться по ступенькам, а затем устремиться по людной галерее к одному из магазинов; мистер Холден должен был следовать за ней по тротуару, отчаянно стараясь не потерять ее из вида, когда она пробивалась сквозь довольно густую толпу. Тем временем многочисленная массовка, нанятая из местных жителей, сновала вокруг, усиливая, по замыслу режиссера, общее впечатление одержимости и неразберихи. Сбои случались постоянно: то мисс Келлер споткнется о ступеньку, то мистер Холден уронит свои темные очки, то выкрик какого-нибудь зеваки собьет актеров.
