Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
за расход препарата, и за утилизацию остатков распишусь, чтобы уже не возвращаться…
Я вышел за дверь, поднял руку и посмотрел на заметно подрагивавшие пальцы.
Вот это новости! Вот это поворот! Что же получается: на ближайшие двадцать четыре часа я вновь в обычного человека превратился?
От этой мысли внутри всё так и скрутило, но кое-как взял себя в руки, поспешил в столовую. Чай, не в первый раз. Чай, в распределительном центре этой гадости уже отведать успел и ничего — отпустило. Может, даже польза какая выйдет. Так себе утешение, ну а вдруг?
Завтракали молча, настроение было подавленное. Разве что Боря Остроух так и сыпал остротами в адрес Миши Поповича, да покатывался над этими шуточками-прибауточками со смеху Митя Жёлудь. Остальным было не до веселья. Мне — в особенности. Просто перехватил взгляд Барчука, нехорошо тот смотрел, холодно и оценивающе. Точно какую-то пакость задумал.
А я — сверхэнергию не чувствую. Вообще. И внутренний потенциал то ли есть, то ли нет. Не понять.
Из столовой отправились в библиотеку, где полностью оккупировали читальный зал. Библиотекарь выдал писчую бумагу и билеты двум сержантам, те разнесли их по столам и остались приглядывать за нами, пресекая любые попытки общения.
Тут-то я и порадовался, что вчера провёл время с пользой. Тут-то и позабыл о своих переживаниях. Чувствую сверхэнергию или нет — неважно. Есть задание, нужно выполнять, а не ерундой страдать и самокопанием заниматься. Писал же как-то контрольные в гимназии, хотя хотелось просто сидеть и на Ингу пялиться, справлюсь и тут. К слову — чем не проверка на психическую стабильность?
Вон, как Мишу Поповича потряхивает! Да и не его одного. Почти все себя не в своей тарелке ощущают, а остальным почти так же тошно, просто вида не показывают.
Всё! Работать!
Когда минута в минуту по истечении срока сержанты начали собирать листы, я строчил ответ на последний вопрос. Дописать не дали, но нисколько по этому поводу не расстроился. Неспроста его отложил — не было у меня уверенности в собственных знаниях. В общем, плюнуть и растереть.
Вышли, построились, побежали на спортивную площадку. По ощущениям на улице было градусов пять выше нуля, пусть изо рта и вырывался пар, но замёрзнуть — не замёрзли. Я — так уж точно.
— Эй, задохлик, покажешь класс? — подначил меня Боря Остроух, но я, памятуя о данном старшине обещании не раскачивать лодку, пропустил эту едкую реплику мимо ушей. Собака лает — караван идёт, всё так.
Дальше нам дали десять минут на разминку и разогрев, а потом барышни под предводительством Маши Медник отправились сдавать нормативы на другой край площадки, а нас взяли в оборот сразу несколько инструкторов. Отжимания, приседания, подтягивания, выход силой и подъём переворотом, упражнения на пресс, прыжки в длину и высоту, канат, брусья, конь, бег на тридцать, шестьдесят и сто метров. Всё это — без перерывов, от одного спортивного снаряда сразу на другой.
Только и слышно:
— Пошёл! Пошёл! Пошёл!
Ну и пошёл. Запыхался, конечно, и вспотел, но после занятий с авиадесантниками сдал все нормативы без особого напряга, жилы рвать не пришлось. Получше многих смотрелся, так уж точно. Если разобраться — больше разговоров было, даже на полосу препятствий не погнали, изрядно меня тем самым разочаровав. С превеликим удовольствием понаблюдал бы, как толстозадый Боренька через траншеи сигает.
Впрочем, пятикилометровый кросс — тоже неплохо. И я не удержался, предложил Остроуху.
— Ну, что махнём наперегонки?
Тот, весь взмыленный, нервно оглянулся и скривил в ухмылке толстые губы.
— Ты своё скоро получишь!
Угроза оставила равнодушным — если уж на то пошло, Борю я нисколько не боялся и был уверен, что совладаю с ним хоть с использованием сверхсил, хоть в рукопашной. Как в прошлый раз не получится, мигом укорочу.
Пока подводились предварительные итоги, нам дали перевести дух, а затем прозвучало:
— На старт! Внимание! Марш!
Ну и побежали. Я всерьёз рассчитывал финишировать первым, но буквально с первых метров за лидерство начали спорить между собой Макс и Федя, которые взяли такой темп, что все остальные остались далеко позади. Все остальные — это в том числе и я.
Поначалу пытался угнаться за ними, но очень скоро сообразил, что ещё немного и начну выдыхаться, волей-неволей пришлось замедлиться. На Кордоне марш-броски устраивались обычно на десять или пятнадцать километров, там упор делался на выносливость, а на этой дистанции я толком даже не знал, как себя вести, и не представлял, до какого предела стоит экономить силы, а когда начинать выкладываться на полную.
Как бы то ни было — прибежал третьим. Ближе к финишу на пятки начали наступать курсанты из числа августовского пополнения, но не растерял всего преимущества, вырвал бронзовую медаль. Точнее — вырвал бы, если б нам медали вручали.
Но ерунда. Без медали, как с медалью.
И снова построились, и снова Дыба прошёлся перед строем, оглядел неровную шеренгу и вызвал первую пару:
— Бондарь и Пахота.
Я едва удержался от того, чтобы не присвистнуть. Последний этап — рукопашный бой, турнир на выбывание. И без жеребьёвки? Вот это номер!
Несправедливым разделение по парам показалось не только мне, и Максим Бондарь оказался настроен достаточно решительно, чтобы запротестовать:
— Господин старшина! Разве не полагается провести жеребьёвку?
Дыба мрачно глянул на него и отрезал:
— В круг!
Максим оглянулся на группу зрителей, среди которых были и офицеры, но никто из них в его поддержку не выступил, хоть курсанты и относились к разным весовым категориям: если Максим весил не больше восьмидесяти килограммов, то Матвей ушёл далеко за центнер. С момента нашей встречи он слегка похудел, но не усох — лишь согнал жирок, из-за чего перекатывавшиеся под кожей мускулы смотрелись ещё даже внушительней прежнего. Да и двигался теперь несравненно более плавно.
Но тут какое дело — а с кем этого громилу вообще ставить, чтобы поединок на первых же секундах за его явным преимуществом останавливать не пришлось? Он же не просто здоровый, его ещё и рукопашному бою натаскивали, как никого другого на курсах!
Впрочем, надо отдать должное Максу — пытаться оспорить решения старшины он не стал и принялся натягивать перчатки, только не классические боксёрские, а с открытыми пальцами, позволявшими помимо всего прочего проводить и борцовские захваты.
В остальном же всё оказалось стандартно и понятно: капы, три раунда по две минуты каждый, выход за пределы прочерченного на песке круга расценивается поражением, равно как и нокаут.
Анатолий Аркадьевич — всё такой же загорелый и поджарый, — лишь
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
