Обещала три года не ходить в школу, чтобы окончить ее вместе со мной. На выпускном вечере мы будем танцевать с ней двадцать шесть раз. И все время танго.
Часы пробили полвосьмого: «Данн!».
Мечты мои разлетелись, и я подумал уже совсем трезво: «Если я пойду с дядей Геннадием и помогу ему, то откроются две возможности: либо найти клад, либо не найти его. В первом случае он все же даст мне что-нибудь. Хотя бы на такси. Во втором — я вернусь пешком и с пустыми руками, но беда не велика. Все равно мне не хочется спать…»
Я встал, оделся. В окно заглядывала круглая луна. «Значит, будет нам освещение!» Я легко прошел по коридору. Если бы жил с индейцами, они, наверное, звали бы меня Бесшумный Шаг. Когда я проходил мимо столовой, кто-то крикнул:
— Стой!
Но это относилось не ко мне, потому что тот же голос продолжал:
— Уже сейчас пора мне распустить пояс. Потом будет поздно!
Через пять минут я был на лестнице, а еще через минуту — на тротуаре. Сделав вид, будто меня послали по делам, я обошел мусорные ведра, которые, как нарочно, поставили перед дверьми, чтобы о них спотыкались запоздалые прохожие. Я не пнул ни одно из них. Звон жести мог бы меня выдать. Да и желания не было. Когда человек наметил высокие цели, он мусорных ведер не пинает.
Следуя все время по маленьким улочкам, я без помех вошел во дворик дяди Геннадия. Он встретил меня удивленно:
— Думал, что ты не придешь! Молодец! Молодец!!! Ты не ошибся… — Он посадил меня на лавочку перед дверью и добавил: — Через минуту буду готов!
Потом он ушел и вернулся с контрабасом. Я оторопел:
— На что тебе это?
— Это не контрабас, а только футляр от него. Одолжил у соседа. Туда я запрятал кирку и лопату, чтобы не привлекать к себе внимания…
Хотелось мне сказать ему, что так он привлечет к себе больше внимания, но смолчал, решив, что, если я буду критиковать, он может отослать меня домой.
— А фонарик у тебя есть? — спросил я.
Он напяливал поверх рубашки старую оборванную кофту:
— У меня есть свеча и спички.
Мы пошли, выбирая улицы потемнее, но когда дошли до цирка, пришлось пересекать бульвар.
— Не лови ворон! — дернул меня мнимый контрабасист. — Навстречу идут дети! Если пойдут за нами, всей нашей затее крышка!
Мы обогнули старую площадь и вышли на шоссе, откуда виден большой жилой дом строителей. Они сделали его себе одиннадцатиэтажным с шестью подъездами — от «А» до «Е». Когда он светится почти всеми своими окнами, то похож на кроссворд с несколькими не заполненными клетками. И тут как раз два соседних квадратика засветились. Как будто в кроссворд вписали еще две буквы. Интересно, получит ли наша задача правильное решение?
— Вперед! — скомандовал дядя Геннадий.
Глава XII. Кладоискатели
До крепости Бейга скорее всего дойти через молодую акациевую рощу. Днем тропинка видна очень хорошо. Она петляет между деревьями, и пока вы споете какую-нибудь песенку, будете уже у подножия холма. Остается только обойти его, как делает это река, и вы оказываетесь перед шероховатой, почти разрушенной стеной. Когда я учился в третьего классе, то однажды привел сюда бабушку Марию. Все кончилось тогда благополучно — она дала мне денег на семечки, а дома похвалила:
— У нас уже есть свой экскурсовод!
Но ночью пройти через рощицу не так-то просто. Кусты и нижние ветви мешают быстрому продвижению, а может случиться и так, что обнимешь какую-нибудь колючую акацию.
— Держи! — подал мне футляр дядя Геннадий. — Я тебя поведу.
С каждым нашим шагом луна удалялась назад, а потом и совсем спряталась за холмом. Деревья стали какими-то призрачными. Река зашумела убаюкивающе. Я потерял равновесие, и багаж потащил меня вперед.
— Тс-с-с! — сердито толкнул меня кладоискатель. — Тихо! Слышны голоса…
Мы приблизились на цыпочках. Неясный шепот за кустами превратился в разговор между мужчиной и женщиной. Мужчина твердил вдохновенно, что от блеска ее глаз он растаял как мартовский снег. Женщина не оставалась в долгу — рассказывала с легким смущением, будто бы она окунулась в какую-то приятную неизвестность, откуда ей просто не хочется выходить.
— Эти совсем загородили дорогу! — засопел дядя Геннадий у самого моего уха. — Слева река, справа насыпь..»
Внезапно разговор прервался. Мы услышали оркестр, сопровождаемый звяканьем медного колокольчика. Мы обошли кусты — и что же перед нами открылось? Под кособоким ветвистым деревом блаженно храпел незнакомый старик в полудеревенской, полугородской одежде. В правой руке он держал пустую бутылку. Рядом с его головой работал транзисторный приемник. А к дереву был привязан козел, крупный, бородатый, криворогий, с колокольчиком на шее.
— Тебе все ясно? — спросил дядя Геннадий.
Я ответил, что не все.
— Пастух дед Петко хорошо угостился. Вместо него теперь на посту стоит козел. Охраняет его и слушает радио…
Мы осторожно обошли спящего, хотя не было риска его разбудить даже в том случае, если бы мы маршировали под военный духовой оркестр. Такой бутылки ракии хватило бы на то, чтобы свалить весь наш класс, а дед Петко опорожнил ее один. Рот и нос пастуха издавали звуки, трудно воспринимаемые музыкальным слухом. Уж если на то пошло, я, пожалуй, предпочел бы скрипку Жоры Бемоля.
— Старый козел, — проворчал возмущенный дядя Геннадий.
Козел, разумеется, понял, что относилось это не к нему, и не обиделся.
До развалин крепости мы дошли быстро. В прошлом здесь улицы вели к площади с фонтанами, храмами, памятниками. Теперь, все разрушено. Из всего примечательного осталось только одно: летом в старой Бейге водятся ящерицы, нужные нам для того, чтобы пугать ими девчонок.
Дядя Геннадий привел меня
