завернула в покрывало,
на свои взяла колени,
приняла в подол младенца.
Дева прятала сыночка,
яблочко свое растила,
наливное, золотое,
посошок свой серебристый.
На руках его кормила,
на руках его носила.
Вот подрос сынок у девы,
вырос мальчуган пригожий:
имени лишь не хватает,
как зовут, никто не знает.
Называет мать цветочком,
все другие – никудышным.
Кто ж придет крестить ребенка,
окроплять святой водою.
Вот крестить явился старец,
окроплять – сам Вироканнас.
Говорил слова такие,
так сказал, такое молвил:
«Не крещу я одержимых,
оглашенных не купаю
до того, как все проверят,
все проверят, все рассудят!»
Кто ж проверкою займется,
кто судить его возьмется?
Старый вещий Вяйнямёйнен,
вековечный тайноведец,
пусть мальчонку испытает,
пусть проверит, пусть рассудит.
Вековечный Вяйнямёйнен
проверяет, рассуждает:
«Если найден на болоте,
на земле зачат брусникой,
в землю парня закопайте,
в ягодной заройте кочке
иль в болото отнесите,
там дубиной оглушите!»
Полумесячный промолвил,
двухнедельный зычно крикнул:
«Ой ты, Вяйно, старец дряхлый,
старец дряхлый, полусонный,
приговор ты вынес глупый,
исказил закон хороший!
За грехи и покрупнее,
за дела и поглупее
не несли тебя в болото,
в темя палкою не били».
Окрестил ребенка старец,
королем нарек карельским,
властелином высшим сделал.
Прогневился Вяйнямёйнен,
прогневился, застыдился,
сам отправился в дорогу,
поспешил на берег моря,
начал петь свои заклятья,
медный челн напел заклятьем,
палубную лодку сделал.
На корме уселся в лодке,
в даль морскую челн направил.
Уезжая, так промолвил,
так сказал он, уплывая:
«Дай-ка время пронесется,
день пройдет, другой настанет,
вновь во мне нуждаться будут,
пожелают, чтобы создал,
новое сработал сампо,
новый инструмент певучий,
чтобы поднял новый месяц,
новое на небо – солнце,
если ни луны, ни солнца,
радости не будет в мире».
Вот уж старый Вяйнямёйнен
уплывает, уезжает,
в медной лодке восседая,
в медном челноке устроясь,
к матери-земли пределам,
к нижнему пределу неба.
Там с челном своим и скрылся,
со своею лодкой сгинул.
Только кантеле оставил,
звонкий инструмент для Суоми,
вечную усладу людям,
песни славные – народу.
«Завершать пора преданье, песнопение закончить…»
АВЕРШАТЬ ПОРА ПРЕДАНЬЕ,
песнопение закончить.
Выдыхается и лошадь,
пробежав свой путь неблизкий,
устает косы железо,
выкосив густые травы,
бег воды и тот стихает,
одолев реки излуки,
меркнуть пламя начинает,
пропылав всю ночь бессонно,
почему ж певцу не смолкнуть,
славным песням не утихнуть,
коль весь вечер шло веселье,
пенье – до захода солнца.
Что ж, умолкну, что ж, утихну,
завершу, закончу пенье,
замотаю песнь в клубочек,
закручу в моток заклятья,
положу в амбар на полку,
под запоры костяные,
чтоб не выбрались оттуда,
не смогли освободиться,
прежде чем замки откроют,
прежде чем раздвинут зубы,
прежде чем язык развяжут.
Словарь забытых терминов
Амбар – строение для хранения зерна, муки, припасов, вещей и т. п., стоящее отдельно от жилого дома и построек для животных.
Вáра, вáрака – «холм, горушка, бугор, взлобок» (В. Даль).
Веретено – орудие для ручного прядения. Представляет собой точеный стержень, острый к верхнему концу и утолщенный к нижней трети, с зарубкой и круто заостренной пяткой.
Зáкром, сусéк – отгороженное место, ларь в амбаре, куда засыпали зерно, муку и пр.
Зипýн – старинная крестьянская верхняя одежда, обычно из грубого сукна, кафтан.
Зы́бка – колыбель, люлька для укачивания и сна грудного ребенка.
И́глица – деревянная «игла» для вязания сетей с вырезкой для наматывания на нее нитки.
Кáлма – 1. Могила. 2. Персонифицированная смерть, хозяин могилы.
Копалýха – «глухарка, глухая тетерка, самка глухаря» (В. Даль).
Кóрба – глухой лес, чаща, трущоба.
Косáч – тетерев.
Кошéвка – ездовые сани с высоким задком, обитые шкурами, расписанные узорами.
Кошéль – задняя часть невода, где собирается пойманная рыба.
Кресáло – стальная пластина для высекания искры из кремня.
Кудéль – «вычесанный и перевязанный пучок льна, пеньки, изготовленный для пряжи, свиток, сверток взбитой шерсти» (В. Даль).
Лáвня – заглатываемая рыбой (или зверем) сигарообразная палочка или костяшка на леске, укрепленной посередине. Лавня вводилась внутрь наживки; когда рыба ее проглатывала, удерживаемая леской «сигара» разворачивалась поперек желудка рыбы и жертва оставалась «на крючке».
Лýда – «подводные или надводные плоские камни, мели; гранитные плешины» (В. Даль), небольшой каменистый остров.
Мáтица – балка, проходящая поперек всей избы и поддерживающая потолок. Матица как определенный рубеж в организации внутреннего пространства избы занимала чрезвычайно важное положение в семейно-бытовой обрядности, в поверьях, ритуальном и даже бытовом поведении людей. За линию матицы, например, не полагалось проходить сватам без особого приглашения, соседям, заглянувшим по делу.
Пешня́ – тяжелый лом на деревянной рукоятке, которым долбят лед, землю.
Подсéка, пожог – 1. Срубленный для сожжения на месте лес. Земля, удобренная золой от сгоревших деревьев, затем обрабатывалась и засевалась. 2. Сам этот участок земли.
Пóшевни – «обшéвни (сиб.), розвальни, широкие сани, обшитые лубом» (В. Даль), шкурами.
Прúводы – веревка, проходящая по верхнему краю невода.
Пря́сло, пря́слице – 1. Часть изгороди от столба до столба. Участок крепостной стены между двумя башнями. 2. «Железное, свинцовое кольцо, глиняная гайка, выделанный из черепка кружок с дыркою, надеваемый на веретено для весу» (В. Даль).
Рябéц – рябчик.
Самострéл – метательное оружие, усовершенствованный лук, дуга которого
