– Неплохо. Но небольшой ремонт не помешал бы.
Ронан развел костер, а Миллер тяжело рухнул на один из трех камней вокруг кострища, представлявших импровизированные стулья. Он порылся в рюкзаке и высыпал на ладонь несколько жевательных резинок.
– Колеса? – поинтересовался я. – Делись с ближним, Стрэттон.
– Глюкоза. У меня диабет.
Я опустился на свой собственный камень-стул, новость поразила меня на удивление сильно. Я едва знал этого парня, но что-то подсказывало мне, что он уже достаточно настрадался.
– Ты в порядке?
– Ага. Спасибо, – ответил он. Ронан тем временем развел огонь с помощью жидкости для розжига. – Чем ты так разозлил Ривера Уитмора?
Поставил его в неловкое положение, как настоящая сволочь.
– Я сегодня многих позлил. Тебе стоит быть более конкретным.
– Когда вы играли в эту семиминутную игру.
– Ах да, – протянул я, блуждая взглядом по черном океану, чьи волны разбивались о скалы и покрывались белой шапкой пены. – Не помню.
– Уверен?
– Похоже, ты разочарован.
– Я надеялся, что ты врезал ему по яйцам.
– Рассказать?
Миллер на мгновение задумался над ответом, затем устало покачал головой.
– Не сегодня.
– Вполне справедливо, – согласился я, радуясь, что тему замяли.
Ронан вошел в Хижину (с большой буквы Х) и вернулся с пивом в руках. Я с благодарностью взял одну бутылку, но Миллер отказался.
– Все еще неважно себя чувствую, – пояснил он и достал из рюкзака бутылку апельсинового сока.
В двадцати ярдах[19] накатывали и отступали волны океана, а ветер был прохладным и бодрящим.
Умиротворение.
Океан, решил я, не похож на озеро. Океан был живым и движущимся, его переполняла энергия, накатывала и разбивалась о берег, омывала зазубренные, разбитые скалы и оставляла их гладкими.
Озеро же было зловещим. Застывшим. Его холодная черная вода заполняла каждую пору, и если засосет тебя, то не оставит и следа.
Я вздрогнул и попытался сделать то, что всегда советовал доктор Лэнг, – заземлиться в настоящем моменте, где прошлое не могло меня коснуться.
– Здесь хорошо, – протянул я. – Действительно хорошо, черт возьми. Как будто я могу просто… дышать полной грудью.
Миллер кивнул.
– И я.
– И я, – отозвался Ронан со своего камня рядом с Миллером.
По дороге я узнал, что Ронан недавно переехал в Санта-Круз из Висконсина, а это означало, что они с Миллером знакомы всего несколько дней, но уже чувствовали себя совершенно непринужденно в обществе друг друга. Я оглядел костер, Хижину, океан и двух друзей, сидящих в дружеском молчании.
У меня есть все деньги мира, но то, чего я хочу больше всего, купить нельзя.
– Парни, а вы часто здесь тусуетесь?
– Почти каждый день, – ответил Миллер. – Ты тоже можешь приходить сюда. В любое время. Mi casa es su casa[20]. Правда это не дом. Как сказать по-испански: «Наша дерьмовая хижина – твоя дерьмовая хижина?»
– Nuestra choza de mierda es tu choza de mierda, – быстро ответил я, чтобы скрыть прилив счастья, грозивший превратить меня в безвольную лужицу. Как и Беатрис, порывавшаяся готовить мне ланчи на учебу.
У Миллера брови поползли вверх.
– Ты говоришь по-испански?
– И по-французски. Еще по-итальянски. Немного по-португальски и по-гречески.
– Ты вундеркинд, что ли? – изумился Ронан.
– Так говорят. Мой IQ – сто пятьдесят три.
Миллер недоверчиво присвистнул.
– Кажется, довольно полезные навыки, да?
– Полезные? – он фыркнул. – Все равно что иметь ключ к разгадке жизни.
– Если бы, – вздохнул я, наслаждаясь тем, как легко у меня завязывался разговор с этими парнями. – По моему опыту это означает лишь, что бесконечные мысли в голове могут мучить меня более изощренным способом сразу на нескольких языках.
Повисло короткое молчание, и я затаил дыхание, ожидая насмешек или того, что меня вышвырнут со своего пляжа.
– Итак, – наконец отозвался Миллер. – Мне направлять тебе свои домашние задания по электронной почте или предпочитаешь бумажную версию?
Меня наполнило теплом.
– Без шансов, Стрэттон.
– Да, здесь просто идеально, черт возьми, – воскликнул я через несколько минут. – Как будто мы на краю света и никто не может нас тут достать.
– Ага, – согласился Миллер, а Ронан кивнул.
Я сделал глубокий вдох. Терять нечего. Была не была.
– Я гей, – выпалил я. – Просто хочу сразу все прояснить. На случай, если это не было очевидным. Проблемы возникнут?
Брови Миллера сошлись на переносице.
– Нет. С чего бы?
– Спроси моего отца, – ответил я, и в моей груди зародилась надежда. Я посмотрел на Ронана.
– А как насчет тебя?
Ронан допил остатки своего пива и отбросил бутылку в сторону.
– Нет, я не гей.
Мы с Миллером обменялись взглядами и взорвались диким хохотом. Настолько неукротимым, что можно смеяться, пока не забудешь, что собственно тебя так рассмешило. Именно такие мгновения моментально укрепляют дружеские отношения. Теплый воздушный шар внутри меня расширился, на несколько мгновений вознеся меня над тьмой. Когда я отдышался и вернулся на землю, мое место было у этого костра, с этими ребятами.
– Ты сумасшедший ублюдок, знаешь об этом? – продолжая смеяться, сказал мне Миллер.
– Так меня и называют.
– Знаешь, ты ведь мог быть с ними. Среди популярных учеников.
– Зачем, если намного веселее над ними издеваться?
– Веселее, – повторил Ронан, не сводя глаз с ревущего пламени. – Так вот ради чего было все это дерьмо с Фрэнки? Ради Веселья?
– Я сделал это, чтобы застать его врасплох, – солгал я. – Вот и все.
На их лицах отразилось одинаковое выражение сомнения и беспокойства, но они не стали давить, и я понял, что один из ключевых принципов их дружбы – предоставление друг другу пространства.
– Откуда ты? – спросил Миллер через некоторое время.
– Из Преисподней. Сиэтл, – уточнил я. – Хотя не сам Сиэтл был адом, только дом моих родителей. Сейчас я живу со своими тетей и дядей. У них здесь загородный особняк, в районе Сибрайт, но они поживут в нем год, пока я не окончу школу.
