Марина тепло улыбалась, в сотый раз поправляя свое платье. Она похудела, очень сильно похудела. Иногда мне кажется, что я бы ее не узнал. Конечно, я себе вру, я узнаю ее из тысячи в любых тряпках и обстоятельствах. В любом виде.
Потрепав Даньку по голове, сажаю его на барный стул, останавливаясь позади, и он мгновенно опирается на мою грудь как на спинку, водя ладошками по глянцевой гранитной поверхности.
- Ты извини за Мартынову, вчера.
- Знаешь, наверное, где-то я даже могу ее понять.
- Серьезно?
- Вполне, - оборачивается, ставя перед собой миску.
Пока Маринка замешивает тесто, Даня нагло старается залезть туда руками.
- Нельзя.
- Я хочу.
- Я тоже много чего хочу.
- Злой.
- А ты невоспитанный.
- Я воспитанный!
- Нет.
Сынок краснеет и лезет из кожи вон, чтобы доказать мою, по его мнению, неправоту. Марина пробегает по нам взглядом и нахмурившись смотрит в тарелку.
- Я хочу к бабе.
- Ее нет.
- Он мне сказал, что она спит.
- Врет. Мама еще вечером к Людке уехала. А няньку он не любит, вот и пошел на поиски приключений, пока та дрыхнет.
- Папа, а пусть она будет няней. Давай? – тычет в Маринку пальцем.
- Ну все, можно жарить, - Баженова переводит разговор в другое русло, а минут через двадцать ставит на стол небольшую стопку блинов.
Хочется дотронуться до Марины, пальцы горят от этого необузданного и поглощающего разум стремления, но я сдерживаюсь. Поправляю Данькину футболку, замечая одетые задом наперед шорты.
- Я смотрю, ты сегодня проявляешь глобальную самостоятельность? - подцепляю край светло-зеленой ткани.
- Штанишки, - трогает края брючин и хихикает.
- Ешь.
- Саш, я, наверное, пойду…
- Подожди.
- Правда, нужно ехать.
- Тебе отлежаться нужно…
- Нет, не могу лежать.
- Ой, Александр Николаевич, а я думаю, кто тут, - Тамара, зашедшая и остановившаяся посреди кухни, быстро организует чай. - Вы простите, я ж не думала, что вы так рано встанете. Сейчас на стол накрою. У меня в шесть утра подъем, в шесть. А тут. Извините.
- Тамара Михайловна, нормально все, - вручаю ей Даню, - присмотрите лучше,- торопливо иду следом за Мариной.
Баженова уже успела оказаться в гостиной, подойти к окну со сжатым в ладони телефоном. На ее вымученном лице лишь подобие улыбки, но глаза горят теплом и заботой. Голос нежный, ласкающий слух.
- …я скоро вернусь. Все будет хорошо. Ты уже взрослый, я понимаю, что с папой сложно, но ты тоже пойми..
От каждой оброненной фразы меня передергивает. Противно слышать эту так называемую идиллию. Хочется вырвать эту трубку и вышвырнуть подальше отсюда. Марина оборачивается и понижает голос, быстро прощаясь.
Делает пару шагов навстречу, прижимая руки к груди.
- Красивый дом, - оглядывается, - кажется, я уже говорила, да?
- Кажется, да.
- Такой хороший мальчик, - кивает в сторону кухни.
- Избалованный, мама ему все позволяет.
- Она его любит, не может по-другому. Ты извини меня, я не хотела, чтобы вчера так вышло, у вас с Анфисой своя жизнь.
- Мы развелись, я говорил.
- Да, но все равно чувствую себя немного неуютно.
- Не заморачивайся, Мартынова - это сугубо мои проблемы. Если хочешь, можешь остаться…
- Я замужем, меня ждут, я…
- У тебя билет на завтра, можешь остаться на ночь, а утром тебя отвезут в аэропорт.
Марина нервно трет шею.
- Спасибо. Я просто тебя не так поняла… видимо.
- Не переживай, я не предложу тебе остаться навсегда, - убрав руки в карманы, - что было, то прошло, так говорят?!
- Саш, я лучше, наверное, поеду. Глупая ситуация. Все как-то неправильно. Мне лучше уйти.
- Прекрати нести эту ересь. Ты здесь никому не мешаешь. Врач просил выпить таблетки, на тумбочке в твоей спальне рецепты. Там все по схеме.
- Спасибо. Ты уходишь?
- Работа. Если смогу освободиться пораньше, то приглашу тебя на ужин.
- Хорошего дня.
- И тебе…
Разворачиваюсь и взбегаю вверх по лестнице. Душ, очередной новый костюм и уже поданная ко входу машина.
В офисе все время думаю о том, как она истрактовала мое предложение. Всерьез решила, что я хочу оставить ее здесь навсегда? Первые и самые искренние мысли.
Что мне с ними делать?
Марина
Зачем я сказала это вслух? Как вообще могла подумать о таком? Сумасшедшая.
Приняв таблетки, выхожу на балкон, наблюдая, как Доронин садится в машину. Сдержанные жесты, твердая, самоуверенная походка, строгий и слегка настораживающий голос. Никогда не знаешь, что от него ждать. Как только высокие ворота закрываются, я моментально возвращаюсь в комнату, присаживаясь на широкую кровать.
Стоило ему уйти, и мою голову вновь заняли ужасающие, ранящие душу мысли о бабушке. Теперь я знаю, что это не навсегда, что непременно станет лучше. Только вот вновь придется ждать этих времен. Времен, когда можно будет улыбнуться и вдохнуть полной грудью.
До полудня брожу по дому, саду, ни разу не встречаясь здесь хоть с кем-то. Огромнейшая территория, обслуга, охрана, но сейчас все словно вымерли. Часам к трем набредаю на Сашкин кабинет, аккуратно открываю дверь, просовываю внутрь голову. Просторно и темно. Перешагнув порог, прикрываю дверь и тихо-тихо подхожу к столу. Компьютер, какие-то бумажки, Данина фотография. Прикасаюсь к полке с книгами по другую сторону рабочего стола и замираю, видя свое лицо. Наше свадебное фото. Аккуратно касаюсь стекла и, испугавшись внутренних порывов, убираю руки.
- Здесь нельзя находиться.
Вкрадчивый голос за спиной пугает. Вздрагиваю, медленно оборачиваясь к высокому мужчине.
- Простите, я…
- Все в порядке, просто Александр Николаевич не любит посторонних.
- Я не…
Пячусь, словно какая-то воровка, но, мгновенно собравшись с силами и мыслями, без каких-либо дальнейших слов выходу в коридор, стараясь как можно быстрее уйти оттуда подальше.
В семь меня приглашают поужинать. Я спускаюсь вниз, видя шикарно накрытый стол, на одну персону. Благодарю за гостеприимство, поедая жульен в гордом одиночестве. Доронин не приходит, и это дает мне осознание, что я его жду. Жду и искренне хочу увидеть. Так странно не знаться несколько лет, а сейчас увидеться на пару часов и загореться непреодолимым желанием все вернуть. Но разве такое возможно?
