рисовал.
— Ты готов меня шантажировать?
— Один раз я уже попробовал подкатить к тебе яйца нормально. Так что, сорян, Зайка. Я же говорил, отказаться не сможешь.
Выйдя из здания компании, Илья ускоряется. Я уже почти бегу за ним. Куда мы опаздываем-то?
— А куда мы идём?
— В конечном итоге ко мне домой. Примерять «кольцо».
Божечки…
— А до этого?
— А до этого нам еще необходимо воплотить парочку моих фантазий в машине.
Ой!
Эпилог
В этот предпраздничный день я сижу и рыдаю в директорском туалете, единственном месте, где меня не достанут.
Ничего не произошло, никто не умер, не болен и не ограблен.
Просто у меня шалят нервы.
Или гормоны.
Это многое бы объяснило.
Я смотрю на тест с двумя полосками, лежащий на краю раковины.
Как это вообще могло произойти?
Нет, как это вообще могло произойти со мной?
Мозг ехидно подсказывает, что ответ одинаковый. Южный полюс напоминает, что я сделала все, чтобы это случилось. Такой регулярности, частоты и самоотдачи, мне кажется, мир еще не видел.
Я и сама во вкус вошла, но думала, что Илья через какое-то время угомонится.
Ничего подобного.
Я даже в интернете читала. Как это? Не может же мужик быть настолько неутомим!
Оказывается, может. Совет один: порадуйтесь.
Ну вот и результат.
Все уже свалили из офиса: пятница, плюс предпраздничный день. Всех смыло ноябрьской слякотью еще в четыре часа дня. Вообще-то мне тоже можно было уйти пораньше, но я вот вожусь. Думала дома тест сделаю, но так извелась, что не утерпела.
Чего я там заказывала?
Хотела детишек? Получила, распишись.
Ну все. Нужно успокоиться. Поплакала, и хватит. Как бы там ни было. Сидеть тут бесконечно не выйдет.
Брызнув в лицо в последний раз, выключаю воду.
Сейчас соберусь и поеду домой. Илья возвращается из своей поездки завтра вечером, авось, за это время мне придет в голову хоть одна путная мысль.
Страшно-то как.
Я не знаю, как он к этому отнесется. Вообще без понятия. У нас речь о детях никогда не заходит. Да мы даже про семью не говорили ни разу.
Ребенка оставлю в любом случае, но, если он от него откажется, это разобьет мне сердце. Воспитать я и сама смогу, но ребенку нужен отец, особенно, если это будет мальчик. Никакая, даже самая любящая мать не сможет научить сына быть мужиком, просто потому что сама не мужик.
Господи… Где была моя голова?
Толкаю дверь и обнаруживаю, что в приемной совсем пусто, в директорском кабинете выключен свет, а из коридора уже не слышны ничьи голоса.
Бросаю взгляд на часы: почти семь. Что-то я сегодня подзадержалась.
Это потому что мне не к кому сегодня торопиться. Надо брать себя в руки. Теперь мне нужно себя беречь. Витаминов, что ли, купить?
— Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! — возмущенный голос, внезапно раздавший за спиной, заставляет меня вздрогнуть. — Я все жду, когда ты обратишь на меня внимание, а ты ходишь мимо меня, будто я пустое место!
Ой. На диванчике и впрямь Илья. Он хмурится, руки сложены на груди.
— Может, это со мной что-то не то? За все разы, что я появлялся в этой чертовой приемной, ты заметила меня всего один. Правда, не узнала, но это уже мелочи. Я тут с обоями сливаюсь, что ли? Иногда просто радуюсь, что ты где-нибудь в супермаркете из всей толпы мужиков выбираешь меня, хотя у меня и нет ощущения, что ты делаешь это осознанно.
— Ты преувеличиваешь, — морщусь я, а сама разглядываю Илью.
Он все такой же волчара, как и полгода назад. Огонь-мужик, хватай, а то убежит. А я вот скоро, возможно, расплывусь, и пойдет Волк искать новую круглую попку и стоячую грудь. Это если он сразу не исчезнет.
— Я просто задумалась, ты же знаешь, как у меня это бывает.
— Я ты не даешь мне об этом забыть, — ворчит Волков. — Почему нос красный?
— Все нормально… — мямлю я, отворачиваясь от Ильи и стараюсь не смотреть ему в лицо.
Забываю, что это его нервирует. Не, так-то он вполне уравновешенный, видимо, это у меня особый талант.
— Ну-ка, ну-ка, — Волк перехватывает меня на пути к столу и заглядывает в глаза.
— Так, — губы его сжимаются. — Ты ревела. Что случилось?
— Ничего, это просто от усталости нервы сдали…
— Ир, не надо вешать мне лапшу на уши. Моська несчастная, глаза краснющие, смотришь на меня, как побитая. В чем дело?
Ой, ну только не сейчас. Я еле успокоилась. Мне бы немного времени…
— Ириш, не заставляй меня использовать шантаж, — он крепко держит меня за плечи и не дает позорно слиться. — Тебя кто-то обидел?
А может, сразу? Чего рубить собаке хвост по частям?
— Я жду. Ир, на самом деле, если бы было что-то несерьезное, ты бы сразу рассказала. Так что не надо нагнетать интригу. Давай, ты скажешь, кто расстроил, я отверну этому человеку башку, и мы поедем домой.
Робко погладив пальчиками пуговицы его тренча, как будто в последний раз, выдавливаю.
— Это гормоны.
— Чего? Не слышу? — он двумя пальцами приподнимает мое лицо за подбородок и всматривается мне в лицо. Вздыхаю.
— Беременная я. Залетела. Так что это ты виноват, — внутри все сжимается.
— И? Это повод порыдать в туалете?
Нет, он все-таки бесчувственная скотина!
— Вообще-то я никогда не мечтала стать матерью-одиночкой!
— А почему ты должна стать матерь-одиночкой?
— Потому что я не замужем, я полгода встречаюсь с мужиком, которого почти нет дома, и я понятия не имею, как он относится ко мне, и будет ли воспитывать ребенка!
— Понятно, — хмыкает Илья.
Мне бесит его спокойствие. Ну, конечно! Это же не ему пузо носить, рожать, воспитывать…
— Что тебе понятно? И вообще, ты не очень-то удивлен!
— Ну я подозревал, что рано или поздно этим кончится. Странно, что для тебя это сюрприз, — усмехается он.
— Знал он! Дети должны расти в семье! Это для тебя тоже должен быть известный факт!
— Я считал, что мы идем в эту сторону. Просто был не в курсе, что пора уже ускориться.
Он еще и язвит! Сволочной волчара!
— А я даже не в курсе была, что мы куда-то взяли курс на движение!
К глазам опять подступают слезы, горло сжимает спазм.
— Ириш, чего ты взвинтилась? — пытается меня успокоить Волков. — Поедем, примерим кольцо…
При этих словах он немного бледнеет.
— А какой срок?
— А я откуда знаю? — огрызаюсь я. — Я только что узнала о беременности!
— То есть
