и выходим из клуба, усаживаемся в непрогретую машину. Напрягаюсь всем телом, чтобы согреться и успокоиться. Дрожу и всхлипываю.
В один момент оба начинаем говорить:
— Послушай…
— Я…
Ситуация абсурдная, но, как ни странно, именно она заставляет расслабиться. Рассматриваю, как ложится тень на суровое лицо, делая его черты ещё резче и грубее.
— Говори ты, — прошу.
— Уверена, что вы только друзья? — выговаривает Лёва, глядя прямо перед собой.
— Конечно.
— Просто всякое бывает. Какие-то итальянские страсти у вас, может, вы так развлекаетесь?
— Нет, — округляю глаза и ухватываюсь за рукав его куртки. — Как ты мог такое подумать обо мне?
Он поворачивается и растягивает губы в улыбке.
— Окей, понял.
Сжимает мою ладонь примирительно.
— Отвезу тебя домой, — говорит тихо и тянется к ремню безопасности.
Я тоже пристёгиваюсь.
Дворники скребут по лобовому стеклу. Звук неприятный. Как и то, что случилось этим вечером.
— Надеюсь, вы несерьёзно по поводу ринга? — спрашиваю, прикрывая глаза. — Не надо, пожалуйста.
— Не думаю, что Громов пойдёт на попятную, — отзывается Демидов.
— А ты?
— И я не из слабаков.
— Ясно, — опускаю голову.
Я бы тоже кое-кого вызвала на ринг и оттаскала заржавелые космы. Жаль, что у девушек так вопросы не решаются.
Интересно, что она сказала ему? Показывала на руку… Неужели, Мирон поверил, что я могу опуститься до такого.
Он меня как облупленную знает… Но, видимо, недостаточно хорошо.
— На следующей неделе собираюсь на гору, — вздыхает Демидов, постукивая пальцами по рулю. — Поедешь со мной?
— Поеду, — отвечаю сразу.
— Ты катаешься?
— На доске? — уточняю.
Демидов тихо посмеивается.
— Доска для понторезов, Ми, — по всей видимости, задевает таким образом Мирона. Тоже разозлился, но в отличие от Громова умеет сдерживать эмоции. — Я предпочитаю горные лыжи.
— Можно попробовать.
Заехав на территорию посёлка, клянусь про себя, что не буду смотреть на дом Громовых. Но не справляюсь, чёрт возьми.
БМВ ожидаемо нет. Значит, он поехал к ней.
Снова зачем-то представляю их вместе. Картинки бесстыдные и болезненные. Такие, что приходится вытряхнуть их из головы неловким движением.
Потухший костёр в сердце снова разгорается обидой и тоской.
Да сколько можно?!
— Тогда пока? — произносит Лёва, останавливая автомобиль возле кованных ворот.
Озирается по сторонам.
Отстёгиваюсь и нервно вздрагиваю.
— Пока, — отвечаю еле слышно. Практически одновременно с ним подаюсь вперёд.
Сталкиваемся губами. По телу дрожь пробегает от того, насколько они у него горячие и мягкие.
Может, я тороплюсь?!
Чёрт.
В ушах гул.
Рука Демидова проникает под ворот пуховика, обрушивается на мой затылок и притягивает ещё ближе.
Я не шевелюсь.
Закрыв глаза, улавливаю ощущения, растекающиеся внутри тёплым сиропом.
Поцелуй медлительный. Словно первый проверочный, искусственный. Наверное, мне бы даже понравился, если бы не пульсирующие в голове мысли.
«Вот и всё».
«Тебя целует другой, Карамелина».
«В первый раз это губы не Громова».
«Пожалуй, теперь точно конец».
«Он сейчас трахается с Ладой, а ты целуешься с другим. Это и есть ваша жизнь. Иной не будет».
Гул превращается в ультразвук, душа скрипит под воздействием валящихся на неё осознаний.
Отшатываюсь и разглядываю широкий подбородок.
— Прости, — шепчу, выскальзывая из машины.
Бегу к двери, прижав к себе сумку.
Несправедливо. Несправедливо.
Тошно.
Скидываю обувь на пороге, из последних сил бросаю в гардеробную верхнюю одежду. Мчусь наверх в свою комнату.
Прикрыв дверь, оседаю на пол.
Уперев голову в согнутые колени, осматриваю кровать, где ещё пару часов назад валялся Мирон. Облизываю губы, сохранившие вкус Демидова.
Небрежно сдираю серьги и выкидываю их на ковёр. Распускаю волосы.
— Будь ты проклят, Громов. Будь. Ты. Проклят.
Успокоившись, несусь в ванную, освобождаюсь от одежды и принимаю душ.
Зубы не чищу из принципа. Да простит меня зубная фея, хочется оставить хоть какой-то противовес своей безответной любви.
Утыкаюсь в плюшевого медведя и устало вздыхаю. Телефон атакуют входящие сообщения. Достав его из сумки, уставляюсь в экран.
Снова аноним.
«Ну что, Алиева. Поиграем? Перейди по ссылке. Там кое-что любопытное».
Глава 16. Мирон Робинзонович Крузо
— Ты обиделся? — спрашивает Лада, усаживаясь на кровать. Воздух наполняется ароматом ванили и кокоса.
Последний терпеть не могу. Тысячу раз говорил, но моя девушка считает этот запах феромоном любви.
Пфф…
Огонёк ведёт ладошкой вдоль позвоночника, ноготками царапает кожу на животе и ныряет под резинку боксёров.
Сука, надо было домой ехать.
— А? Мир? Обиделся, да? — с придыханием шепчет. — Из-за неё?!
Стискиваю зубы до хруста.
— Я тебе, блядь, девочка? Какие обидки? — сквозь сон отвечаю.
Она смеётся, игриво кусает плечо и тянет его вниз, чтобы уложить меня на лопатки.
Чёртовы женщины!
Всегда хотят уложить мужика на лопатки. Что одна, что вторая.
— Пососать? — спрашивает грязно.
Член ожидаемо выплывает из сна и меня за одним выдёргивает. Приоткрываю глаза и окидываю взглядом обнажённое стройное тело.
Красивая зараза. Кожа матовая, прозрачная.
— Хочешь, любимый? — закусывает губу и изгибает бровь.
Дразнит.
Думает, что держит яйца, которые в данный момент оглаживает, в кулаке.
Отчасти это так, только не показывать своё превосходство ещё не научилась. Молодая. Вроде и старше, а девчонка совсем.
Резко подскакиваю и обнимаю ладонью тонкую шею, коротко целуя с языком.
Ладка скулит и извивается, оставляя на моей спине отметины.
Меняю положение, уперев её в кровать головой. Рыжие волнистые волосы красиво рассыпаются на шелковых простынях.
— Прогнись, — произношу, поглаживая бархатную кожу. Свободной рукой, дотягиваюсь до джинсов, сваленных на пол.
Извлекаю из кармана презерватив и раздираю фольгированный пакетик зубами.
— Я на таблетках, — стонет она, бесстыже отклянчивая задницу и предоставляя моему взору розовую влажную промежность.
— А я на резинках, — отвечаю спокойно. Раскатываю латекс по раскаленному члену. — Один-один, получается, малыш.
Развожу округлые ягодицы. Две дырочки гостеприимно приглашают. Ладка вся трясётся, нетерпеливо подмахивает задницей и всхлипывает.
В голове фейерверк взрывается от вседозволенности, свободы и полного подчинения. Анальный секс у нас тоже был, но он требует дополнительной подготовки, поэтому загоняю член в сочащиеся влагой складки до упора.
— Громов, — хрипит Огонёк, насаживаясь на ствол сама. — Трахни меня.
— Как скажешь, — говорю, фиксируя в руках узкую талию и вбиваясь ещё глубже.
Хлопаю по бедру, увеличиваю скорость и размах. Комната заполняется звуками шлепков и запахом секса.
В глазах марево.
Пустота.
Тараню её промежность качественно. Потому как тело подо мной сотрясается, понимаю, что её оргазм где-то близко. Кончает она всегда ослепительно. Собираю шелковистые волосы в кулак и оттягиваю. На грани безумства.
— Ми… рон, — хныкает Огонёк, вздрагивая.
Внутренние мышцы вибрируют в такт, сдавливают член как надо. В яйцах пожар.
Отпускаю на волю длинные волосы и разведя дрожащие ноги шире, ускоряюсь, чуть позже сам прихожу к финалу.
Целую
