вкус у владельца этого дома, отдает чем-то маниакальным.
Стерев с зеркала запотевший след, посмотрела на себя. Видок оставлял желать лучшего. На скуле красовалась царапина, под глазами залегли темные круги, это не учитывая того, что смыла с шеи запекшуюся кровь, по всей видимости, вытекшую прямо из раны на голове, которая оказалась не просто шишкой. Я насухо вытерлась полотенцем и начала напяливать чистую одежду. Странно, но она пришлась мне впору. Итак, я стояла перед зеркалом в черной плотной рубашке и темно-синих джинсах, волосы попыталась затянуть в тугой хвост, но переусердствовала с натяжением и порвала резинку, после этого мне ничего не оставалось, как идти с распущенными волосами.
Я перевела дыхание, прежде чем выйти и спуститься вниз, кто его знает, что меня там ждет.
Спускаясь по ступеням вниз, опустила руку на деревянные перила с резьбой в виде роз и осматривала то, что позволяло слабое свечение маленьких светильников у подножия лестницы.
Только сейчас начала обращать внимание на тот мрак, который царил во всем доме, и это заставило меня еще раз вернуться к мысли о том, который сейчас час и сколько времени провела в отключке.
Я успела заметить огромное количество дверей, но только одна из них была открыта, и из нее доносился приятный запах жареного бекона. Невольно поторопившись, сразу же увидела Беллз, стоящую у плиты.
Она как раз перекладывала еду со сковороды на тарелку, затем открыла холодильник. Я заглянула туда краем глаза, но успела отметить, что еды там было мало, зато было много бутылок с темно-бурой субстанцией. Мои глаза увеличились от страха, в прочем, может мне показалось, и это всего лишь кола.
Мы сидели молча, пока ели. Вид у Беллатрис был расстроенный, она практически не ела, а лишь ковыряла вилкой еду, а я все выдвигала догадки, отчего она выглядит такой измученной. Я не выдержала и через некоторое время задала ей вопрос:
— Где мы? Что это за место? — она еще сильнее помрачнела.
— Прости, но я не могу тебе ничего рассказать, мне велели молчать по поводу того зачем ты здесь и где это «здесь». — Она понурила голову, словно ее очень сильно накажут за любое лишнее слово.
— Но тебе ведь не запрещали говорить о себе? — С надеждой спросила я. Она отрицательно покачала головой. — Ты давно здесь?
— Пару месяцев примерно, я уже сбилась в счете дней, здесь постоянно такая обстановка, что не можешь знать наверняка какое сейчас время суток, а средств коммуникации с внешним миром здесь нет.
— Над тобой надругались? Это какой-то дом для удовлетворения потребностей мужчин? Со мной тоже это сделают? — Полился шквал вопросов в ее адрес, отчего ее лицо менялось с каждым словом.
— О боги, нет, конечно, меня не тронули, и с тобой этого не сделают. Ну, по крайней мере того, что ты говорила, — запротестовала она, казалось будто вот-вот захохочет от моей глупости. — Ты тут не для этого, это касается нас, нашей сути.
— Сути? — не совсем поняла, о чем она говорит, — А что с ней не так? — решила уточнить, потому что с каждой минутой чувствовала себя тупее на ступень эволюции.
— Мы… другие, отличаемся от окружающих нас людей своей необычной природой.
— Э-э? Это типа мы девушки? — еще минус ступень.
— Да нет же, это наше происхождение, — на моем лице, наверное, отразилась глупая мина, потому что она озабоченно уставилась на меня. Может удар по голове был очень сильным, и оттуда вытекли последние здравые мысли?
Вдруг Беллз вытянулась на месте и замолчала, глядя на дверь. Я обернулась, но там ничего не было, — Доедай, пожалуйста, и иди в гостиную, там ты все узнаешь, — снова невеселым тоном сообщила мне девушка. От этих слов начала жевать в два раза медленнее, но пленница не стала меня торопить.
Когда еда была съедена, она грустно посмотрела на меня, встала из-за стола и убрала посуду в раковину. Ее голубое платье было чем-то похоже на одеяние дев какого-то женского института старого времени, а прическа делала ее младше своего возраста. Не удивлюсь, если это еще какой-то фетиш хозяина дома. Руки Беллз были в каких-то странных шрамах больше похожих на символы, значения которых никак не могла разобрать. Об этом решила не спрашивать, ведь у всех есть секреты, о которых никому не рассказывают.
Она выпроводила меня за дверь, а выражение ее лица оставляло желать лучшего, создавалось впечатление, что она отправляет меня на верную смерть, и, возможно, так оно и было, я осталась совершенно одна в холодной комнате, в которой все окна были также задрапированы темной материей, мне стало действительно жутко.
Я разглядывала интерьер комнаты, заламывая руки, и пыталась угадать в какой из дверей выход, не может же в здании не быть двери, которая ведет на улицу. Прошла мимо дивана, и начала осматривать стены, стараясь разглядеть, что изображено на картине, которая была ближе всех ко мне, как за спиной раздался новый, совсем не знакомый моим ушам голос:
— Так вот, как выглядит Избранная, я ожидал чего-нибудь более впечатляющего. Ну, здравствуй, Кэтрин, благодарю тебя за визит.
Глава 7
Я обернулась, в дверном проеме, который был принят мной за выход, стоял парень лет двадцати пяти.
Черные как смоль волосы были уложены в замысловатую прическу, очень напоминавшую иголки дикобраза, на такую конструкцию явно уходило много геля и времени. Острые скулы вычерчивали лицо, делая его худым и вытянутым, а губы тонкой бледной полоской тянулись над подбородком с ямочкой.
Одежда его была какая-то странная, но с замашками знакомого с модой. Он сочетал черные джинсы с атласным пиджаком цвета шоколада и рубашкой в клетку. Его бездонно-черные, под стать джинсам, глаза оценивающе смотрели на меня из-под густых бровей, как на кусок мяса или как на какую-то диковину.
Мне хотелось убежать, спрятаться от пристального взора, который почти физически ощущала, казалось, он ощупывал меня им со всех сторон. Я мельком посмотрела на дверь позади незнакомца, и это не могло укрыться от его внимательного взгляда:
— Даже не думай об этом. Не пытайся убежать. У тебя всё равно ничего не выйдет, — он обошел круглый деревянный стол, преграждавший путь ко мне. Но не давала ему приблизиться и старалась сохранять дистанцию, еще неизвестно было, что этому человеку нужно от меня. А по странному взгляду понятно, что его намерения не чисты.
— Кто вы, и что вам от меня нужно? — Потребовала ответа, хотя это возможно было чересчур дерзким и, можно сказать, самоубийственным поступком, мой
