где он работал, укры обстреляли из «Градов». Вчера похоронили.
Мужчины помолчали, Максим с трудом произнес: «Я тебя понял», и в трубке зазвучали частые гудки отбоя.
— Кто звонил? — подошла к мужу Лика.
— Виктор, из Донецка. Погиб Хазар. Я тебе о нем рассказывал.
— Ой, — прижала к лицу руки и расширила глаза.
Говорить не было нужды, эта война еще соберет свою жатву. Максим, как обычно, завез жену на работу, сына в детский сад и поехал к себе на службу. Оттуда позвонил Генке, сообщив трагическую весть.
— Ты на месте? — засопел тот в трубку. — Я сейчас буду.
Когда Генка появился, Максим рассказал о звонке Беса. В кабинете возникла тишина. Найденов поднял голову, взглянул на друга, встретил прямой взгляд. Друзья поняли друг друга без слов.
Вернувшись вечером домой, сообщил Лике, что они с Генкой должны ехать в Донбасс — там сейчас их место.
Лика заплакала. Но отговаривать мужа не стала, знала, что бесполезно.
К друзьям присоединился Воронин, заявив: «Я с вами». Обратились к старшему Македонскому, тот разрешил отпуск за свой счет. Против отъезда сына тоже не возражал. Сказал: делай, как велит совесть.
Поначалу решили ехать с прочими добровольцами и обратились в горвоенкомат. Однако там друзьям сообщили, что отправка осуществляется централизованно, после набора групп. Следующая группа должна была набираться через две недели. Нет, их это не устраивало. Найденов позвонил Бессонову.
— Другого не ожидал, — ответил тот. — Выезжайте на нашу базу в Донецке. Там вас встретит Ким. Адрес не забыл?
— Помню.
— Тогда все, брат. Ждем.
Камуфляж у всех троих был, докупили еще, что нужно, взяли билеты на поезд «Симферополь — Ростов». На вокзал провожали старший Македонский с Анзором, Лика с сыном и Динара. На прощание Найденов нежно обнял жену, поцеловал Максимку и сказал сыну, серьезно глядевшему на отца: «Ты уже большой. Береги маму».
Прихватив рюкзаки, поднялись в вагон, локомотив дал длинный гудок. За стеклами поплыл перрон с провожающими. Соседями по плацкарту оказалась пожилая пара, познакомились. Оказалось, едут в гости к дочери в Джанкой.
— А вы, случаем, не на войну? — поинтересовался глава семьи, оглядев попутчиков.
— Нет, отец, — покачал головой Генка. — На Дон к друзьям. Порыбачить.
— Ну-ну, — откликнулся старик, явно не поверив.
В Ростов поезд прибыл в семь утра, за окнами было серо, моросил мелкий дождь.
— Да, и тут весна задерживается, — сказал Воронин.
Отстегнув от вещмешков куртки, натянули на плечи, прошли вместе с другими пассажирами к выходу. Наняв местного «бомбилу», доехали до автовокзала. Расплатившись, вышли из машины и направились к кассам, взяли билеты на ближайший автобус до Донецка. А поскольку до отправления оставалось полчаса, позавтракали в кафе беляшами, запивая горячим чаем. После завтрака перекурили быстро на улице, — дождь кончился, проглянуло солнце, — и прошли на посадку. Скрипнув тормозами, у платформы остановилась бежевая «Дельта», в сторону с шипением отошла дверь. Предъявив водителю билеты, немногочисленные пассажиры поднялись в салон, заняв часть мягких кресел. Дверь тут же закрылась, автобус, отъехав от платформы, вырулил с автовокзала в город. За окнами поплыли улицы и жилые массивы.
На контрольно-пропускном пункте «Успенка» у них проверили паспорта, и они въехали на территорию теперь уже признанной республики. Спустя полтора часа въехали в Донецк. Со времени последнего посещения города Максом и Геной Донецк практически не изменился. Разве что стало больше поврежденных зданий со следами пожаров — с начала спецоперации усилились обстрелы украинской стороной. Впрочем, жизнь текла своим чередом: по улицам курсировал грузовой и пассажирский транспорт, работали предприятия и объекты социальной сферы, дончане шли по своим делам. Макс вспомнил, как в первый приезд в Донбасс его поразила упрямая приверженность жителей своему городу, их упорство и стоицизм…
Как и в прошлый раз, автобус прибыл на Южный вокзал. Совершив поворот, встал у платформы. Снова с шипением открылась дверь, мужики, прихватив вещмешки, спустились на бетон.
— Так. А теперь куда? — вскинул свой мешок на плечо Генка.
— Двигайте за мной, — поправил кепи Максим.
Знакомым маршрутом Максим повел друзей к остановке маршрутного такси. Сошли у технического университета, миновав главный вход, направились к КПП.
— Вы к кому? — взглянул из-за стойки дежурный сержант с пистолетной кобурой на поясе.
— К Киму от Беса, — наклонился к окошку Найденов.
— Документы.
Внимательно просмотрев паспорта, сверился с какой-то записью в журнале, щелкнул кнопкой турникета.
— Проходите.
На территории все тоже осталось по-прежнему: серые учебные корпуса и асфальтированный двор в окружении старых лип, несколько грузовых автомобилей под ними и часовой с автоматом у железных ворот. Вошли в подъезд, поднялись на второй этаж с глухой дверью на площадке и табличкой сверху «в/ч 08806». За ней предбанник и пустой кубрик с двухъярусными койками по сторонам, застеленными солдатскими одеялами. Меж окон со светомаскировкой — тумбочки. На торцевой стене портреты Моторолы и второго командира «Спарты» — Владимира Жоги, погибшего в начале марта. Остановившись на минуту, средним проходом дошли до короткого коридора. Найденов постучал в крайнюю дверь, изнутри глухо донеслось «да». Спустя минуту они с Кимом тискали друг друга в объятиях.
Потом тот отстранился, пожал руки остальным, — присаживайтесь, ребята, — и прохромал к столу.
— Что с ногой? — спросил Максим, когда все уселись рядом со столом.
— Нету, отбили укропы. Протез, — хлопнул по колену. — Так что теперь я здесь пом по тылу. Во, даже звание присвоили, — он ткнул пальцем в лейтенантские звездочки на погоне. — Ладно, — оглядел Македонского с Ворониным. — Раньше воевали?
— С четырнадцатого по пятнадцатый в батальоне «Сомали», — сказал Генка и добавил: — Позывной Вояж.
— Здесь нет, — чуть помолчал Воронин. — Участвовал в спецоперации в Сирии.
— Род войск?
— Спецназ ВМФ.
— Неслабо. Обедали? — спросил Ким, обращаясь к Найденову.
— Нет. С автовокзала прямо сюда.
— Пойдемте, покормлю.
Столовая в этот час была полупустая. Расположились у столика недалеко от раздачи, получили по порции наваристого борща и гуляша с густой и острой подливой.
За обедом Ким рассказал, что батальон сейчас ведет бои в Мариуполе. Командует им отец Вохи*. Бес, как и прежде, возглавляет ДРГ. Из ребят первого состава остался костяк, остальные все новые.
— Ну и как идут бои? — поинтересовался Воронин.
— Тяжело. Укропы превратили город в крепость и прикрываются мирным населением.
— Переняли тактику бармалеев, — хмыкнул Вояж. — Подлые, суки.
— А как погиб Воха? — спросил Максим.
— Во время боев за Волноваху, — нахмурился Ким. — Тогда наш батальон совместно с 100-й бригадой закрепился в ее жилых кварталах. Приступили к зачистке. Нацбаты и ВСУ, прикрываясь гражданскими, оказали ожесточенное сопротивление. Командование приняло решение о выводе гражданских по гуманитарному коридору. Воха руководил всем лично. Получил смертельное ранение во время одного из
