Книга Пират - Джин Вулф

Один за другим у нас набирались люди. Рыжий Джек и Бен Бенсон вернулись на борт, а также Большой Нед и Маху. На судно нанялись несколько новеньких. Когда нас стало восьмеро, не считая меня, мы снялись с якоря и вышли в море. Девять человек вряд ли сумели бы управлять «Новым ковчегом», но для «Виндворда» этого было более чем достаточно. Я нанял такое количество людей, поскольку капитан Берт велел мне, если получится, привезти обратно больше людей, чем я взял с собой. Взял я с собой шестерых, и я боялся, что он не пожелает принять Неда и Маху. Если он откажется от них, по крайней мере он ничего не потеряет.

Азука готовила для нас, убиралась и выполняла практически любую работу, когда мы просили. Теперь она ходила в одежде (и носила дешевые побрякушки), но все же из-за нее произошла драка. Лесаж не убил того парня, но избил чуть не до смерти. На маленьком шлюпе с девятью мужчинами и одной женщиной на борту нам приходилось буквально сидеть на головах друг у друга. Я занимал единственную каюту, размером с чулан.

Я уже говорил, как люблю море и небо, безмятежные и прекрасные, и ощущение близости к Богу, которое возникает, когда с упоением любуюсь ими. Сейчас я должен рассказать еще об одной вещи — определившей всю мою жизнь, как мне кажется сейчас. Было время первой вахты, и солнце стояло низко над горизонтом, оранжево-золотое за облаками. Лесаж, командовавший вахтой, поставил одного человека на помпу, а Бена за штурвал. Я сказал, что сам встану за штурвал и таким образом он получит еще одни рабочие руки.

Вскоре стало слишком темно для работы, и все, кроме меня, сели или легли отдыхать, а немного погодя заснули. Наконец я решил, что теперь бодрствуем только мы двое: «Виндворд» и я. Мы шли курсом на Тортугу, грот тянул неплохо, и море было таким спокойным, словно тоже спало. Я знал, что случиться может всякое. Люди могут заварить какую-нибудь кашу, мы можем затонуть во время шторма, капитан Берт может не добраться до Тортуги в ближайшие недели и так далее — в общем, произойти может столько самых разных неприятностей, сколько не доставят и десять веракрусских девушек. Но море было спокойным, погода стояла ясная, и шлюп отзывался на каждое движение моих рук, точно живое существо. Я чувствовал, что могу положиться на Лесажа, Рыжего Джека, Бена Бенсона, Большого Неда и Маху, — итого выходит пятеро против четверых, даже если все остальные взбунтуются. Мы пойдем туда, куда я прикажу, и любому, кому это не понравится, придется добираться до суши вплавь. Здесь нет ни наставника послушников, ни федералов, чтобы действовать с оглядкой на них. Почти все на свете закованы в цепи, даже если они не видят своих цепей, но я — нет. Я могу дышать свободно, как большинство людей не дышит никогда в жизни. Погруженный в такие размышления, я простоял у штурвала всю вахту, и это было неописуемо здорово.

На следующий день я снова встал за штурвал. Ветер начал крепчать, и я решил, что со мной в качестве штурвального вахта Лесажа сумеет справиться с парусами своими силами и мне не придется командовать «свистать всех наверх!». Было славно. Мы поставили шпринтовый парус, грот туго надулся, и мы пошли с хорошей скоростью.

Ветер пел в такелаже, и примерно через полчаса до меня дошло: он пытается что-то сказать мне. На уроках музыки я научился одной (практически единственной) по-настоящему важной вещи: умению слушать слова и ноты гимнов и хоралов и понимать, что они значат. Я на минуту закрыл глаза, и мне показалось, будто я слышу отца Луиса. Не слова, но голос. Я находился за дверью классной комнаты, а он читал лекцию у доски.

Открыв глаза, я увидел, что стою внутри одного из чертежей, какие отец Луис чертил на уроках геометрии. Мачта являлась прямой линией, грот — плоскостью, гик — еще одной линией, и держащие мачту ванты тоже были линиями.

И я мог изменить этот чертеж.

Я много думал о бермудском вооружении, которое видел в Порт-Рояле, и жалел, что у нас не такое, поскольку с ним мы наверняка шли бы быстрее. За неимением более высокой мачты я не мог переоснастить «Виндворд» бермудскими парусами. Я мог бы укоротить гик — у нас имелась пила и несколько других инструментов, — но мне требовалась новая мачта. Тогда я понял, что могу изменить кое-что другое.

Во время следующей вахты я начертил для себя несколько чертежей на чистой странице судового журнала. Во всех углах я поставил буквы, как мы делали на уроках геометрии. Бакштаг тянулся от точки «А» к точке «В», верхушке мачты, и так далее. Остальные детали я опущу, скажу лишь, что конец бушприта обозначался буквой «I».

Потом я показал чертеж Лесажу и Рыжему Джеку и пририсовал треугольный парус, установленный на форштаге, как на обычной мачте. Один угол крепился к верхушке мачты, второй — к концу бушприта, а третий — к крюйсову «J», который надлежало установить.

— Форштаг крепкий, как палка, поскольку натянут очень туго, — сказал я. — Так почему бы нам не сделать это?

Лесаж указал, что нам придется разрезать по диагонали прямоугольный кусок парусины и половина пропадет.

— Не пропадет, — сказал я. — Это будет запасной JIB-парус[3].

Лесаж сомневался, что мой JIB-парус будет работать, но Рыжий Джек хотел попробовать. Я тоже хотел, а я был капитаном. Парусного мастера у нас на шлюпе не было, но придуманный мной парус имел очень простую конструкцию, и пара матросов выкроила и подрубила его за одну вахту. Мы установили крюйсовы у каждого борта, чуть впереди шкафута, поставили наш новый парус, и он заработал так хорошо, что мы почти перестали пользоваться шпринтовым парусом.

* * *

Когда мы достигли Тортуги, «Уилд» уже находился там. Мы с Недом спустили на воду маленькую шлюпку, единственную на нашем судне, и Нед погреб к кораблю. Я велел ему оставаться в шлюпке до дальнейших моих распоряжений и поднялся на борт. В моей жизни есть вещи, объяснить которые я не в силах, и одна из них — почему отдельные моменты я помню ясно, тогда как многое другое начисто забыл. Один момент я помню очень, очень ясно: я говорю Неду, что вряд ли задержусь надолго, поворачиваюсь и хватаюсь за штормтрап. Больше я никогда не ступал на борт «Виндворда» — и не видел ни одного члена его команды.

Капитан Берт пожал мне руку, провел в свою каюту, налил стаканчик рома и велел доложить о проделанной работе. Я рассказал обо всех имевших место событиях. Под конец я задрал рубаху, снял денежный пояс и отсчитал причитающуюся капитану Берту долю денег, вырученных от продажи рабов и корабля.

Он поблагодарил меня и похлопал по спине:

— Теперь ты капитан, Крис, дружище.

— Знаю, — кивнул я.

— Парней вроде тебя я усиленно ищу повсюду и редко нахожу, ясно? Я рад, что нашел тебя. За время твоего отсутствия мы захватили несколько кораблей лучше «Дукессы». Гораздо лучше. Если добавить твой шлюп и твоих людей к тому, что у нас уже имеется, мы вполне можем попытаться захватить галеон. — Он умолк, ожидая моего ответа.

Я хорошенько подумал, прежде чем говорить. Я знал, что́ я должен сказать, но произнести слова было трудно, поскольку я хотел по возможности избежать неприятностей.