— Да они просто психи! — восклицаю я. Что так и есть.
— Это миф, — говорит Брок. — Все эти деревца, цветочки и тому подобное дерьмо. Сам знаешь, какими бывают эти долбаные верующие. Они слишком серьезно все это восприняли, потому что не в состоянии войти в наше общество, как все остальные. Ты и я, Дженсен, мы понимаем, что к чему, так ведь? У нас есть голова на плечах. Мы делаем свое дело вместе со всеми. Мы вносим вклад, так сказать. Но эти мартинисты просто треплют языком, портят воздух и создают беспорядки.
— Беспорядки? — спрашиваю я.
— О, можешь быть уверен, когда появляется ячейка мартин-мартинистов, то недолго ждать и взрывов бомб, заложенных в автомобили.
— Блин, бомбы в автомобилях?! — говорю я. — Так вот чем занимаются эти мартин-мартинисты, так?
— Точно. Это очень кровожадный народ, — соглашается Брок.
Это значит, что той ночью, когда я смотрел на Рега и его дружков и когда заглядывал под юбку той девушки, думая, что я просто приглядываю за ними, защищая их, желая просто удостовериться, что все в порядке, — все это время они являются людьми, которые делают из машин бомбы и пьют кровь? У меня это даже в голове не укладывается. Вот уж охренеть так охренеть!
— Ты должен помнить, Дженсен, что они — настоящие психи, — предупреждает Брок. — По-настоящему слетели с катушек и опасны для общества. Они совсем не такие, как мы. Они испоганили свои жизни, поэтому хотят испоганить и наши.
— Но это нечестно, — говорю я, и Брок кивает.
— Знаю, Дженсен, это мерзко и совсем нечестно. Вот почему нам нужно приглядывать за ними, чтобы мы могли вовремя среагировать, если они начнут угрожать нашему обществу. Не забывай, мы здесь, чтобы защищать общество. А если мы не сможем защищать граждан от бомб в автомобилях, тогда зачем мы нужны?
— И еще кровь пьют! — говорю я в ужасе. — Да это же просто отвратительно!
Брок слегка хмурится. Мы с ним как на одной волне — он и я.
— Мы должны их убить! — кричу я. — Я знаю, где они встречаются! Нам нужно отправиться туда и перестрелять их.
Пока я это говорил, я еще думал, что, может быть, смогу сделать так, что этой симпатичной девушки не будет, там в эту ночь. Мне казалось неправильным поливать ее дождем из пуль, когда она такая красивая и я видел ее трусики. Я не могу поверить, что она пьет кровь и взрывает машины.
— Хорошо, Дженсен. Твой энтузиазм будет отмечен, — отчеканивает Брок, вроде как пытаясь притушить мой энтузиазм. — Нам нужно собрать доказательства, что они действительно что-то замышляют, тогда мы сможем их арестовать, судить, а потом запереть подальше и выбросить к черту ключи. Именно так мы останавливаем взрывы бомб. Все должно быть честно и по закону. Это должно освещаться прессой, и наш народ это должен поддержать. Это демократично. Единство и Успех!
— Единство и Успех! — отвечаю я почти автоматически, но вкладываю в эти слова настоящее чувство.
— Может быть, они ничего и не замышляют, — говорит Брок. — Но все равно — они мартин-мартинисты, а это противозаконно. Но если мы ворвемся туда прямо сейчас и арестуем их, то можем лишиться возможности взять их по более серьезному обвинению в заговоре. Если мы схватим их по обвинению в принадлежности к мартинистам, они станут героями для других мартин-мартинистов, а это еще большая головная боль. И не успеешь опомниться, как по всей стране начнут взрываться бомбы, а честных граждан будет рвать на куски по пути на работу. А нам этого не нужно.
Конечно, нам этого не нужно. Ни в коем случае.
— Тогда что мне делать дальше? — спрашиваю я Брока.
— Мы сходим повидаться с Мыскиным, — говорит Брок.
Мы так и сделали. Примерно три часа спустя.
Глава 10
На пути в здание Департамента безопасности в одном из шикарных служебных авто Департамента общественных исследований — я продолжал думать об этом Мартине Мартине. Получалось, что он вроде призрака, или приведения, или легенды. Но в тех документах, что находились в коричневом конверте, говорится, что он довольно обычный человек, только участвовал в каком-то шоу. Его приятель Дэвлин Уильямс, кажется, совсем не считал его кем-то особенным. Он все время приказывает Мартину Мартину прекратить блевать и орать на зрителей.
Мартин Мартин — просто какой-то мужик, который сорвал запись телешоу. Кажется, не такое уж большое достижение, чтобы из-за него быть превращенным чуть ли не в святого. И, уж конечно, ради этого совсем не стоит подкладывать бомбы в машины. И что с того, что король приказал его убить? Ведь это произошло по крайней мере сто лет назад, а тогда подобные вещи все равно случались постоянно. В смысле, не наплевать ли на это сейчас? И, скорее всего, он сам на это напросился.
К тому времени, когда наше служебное авто остановилось у здания Департамента безопасности, я уже сам себя настроил против этих мартин-мартинистов, их дурацких верований и их бомб в машинах. Мне хотелось тут же отправиться к Регу и объяснить ему, что все, что он проповедует, — просто глупости и им пора это прекращать. В его-то возрасте! Верить во всякие россказни, сбивать с пути молодежь, оказывая на них совершенно дурное влияние, например, как на эту симпатичную девушку Он, наверное, тоже видел ее трусики и решил, что может забить ей голову всей этой чепухой о Мартине Мартине, а потом этим воспользоваться в своих низких целях.
Гребаный Рег.
Остальные его дружки — они все неудачники. Это сразу видно, стоит только на них посмотреть. Старые козлы, которым уже нечего ждать от жизни, или просто психи, которым тоже хочется поглазеть на нижнее белье этой девушки, как и Регу. Но она совсем не такая. Я в этом уверен. Ей нечего делать с этими мартин-мартинистами. Мне нужно будет обязательно с этим разобраться.
Именно об этом я и думаю, когда мы входим в здание Департамента безопасности. Мыскин скажет, что делать дальше.
Мы снова прошли через эту крутую процедуру просвечивания рентгеном. Но на этот раз нас проверили намного быстрее, и совсем скоро я уже снова чувствовал себя настоящим асом-шпионом с этой биркой на груди, которая давала мне особое разрешение на встречу с Мыскиным.
Я и Брок, в костюмах и при бирках. Очень важные.
Ужасный офис Мыскина на двенадцатом этаже совсем не изменился — все тот же народ в сером, сосредоточенно передающий туда-сюда всякие документы. И Мыскин также сидит в своем отдельном кабинете за старым деревянным столом и смотрит на бумаги в папках, лежащие перед ним буквально горами, которые вот-вот рассыплются под собственной тяжестью. Мне даже нехорошо становится от всей этой серости и от этой старой рухляди, которую они считают мебелью. Но, с другой стороны, как ни смешно это может показаться, именно все это старье и серый цвет придают этой конторе ощущение серьезности. Мыскин так и сказал прошлый раз — он занимается очень серьезными делами. Он не занимается всякой дурацкой ерундой типа телешоу или порно. И он не хохочет все время. Например, я даже не могу себе представить ночь у «Звездных сучек» в компании с Мыскиным. Мыскин совсем не похож на тех людей, которых я знаю. Попадая сюда, в его офис, я получаю возможность взглянуть на другой мир, старый тайный мир, который мне обычно видеть не позволяется. И от этого он кажется таким захватывающим, хотя он и очень скучный. Если вы понимаете, о чем я.
