Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
Но сплавить не получилось. Сашка опять заставил всех заговорить о себе, и даже тертые московские «иваны» не могли не отдать ему должное. Сашка сбежал с этапа.
Как известно, каторжных гонят в Сибирь пешим ходом, причем дорога занимает до полугода и не засчитывается в срок отбытия наказания. Они идут в ножных кандалах, скованные за руки по четверо, под охраной конвойной команды во главе с офицером. В партии имеется две-три подводы для поклажи, продовольствия и перевозки больных и детей; офицер едет верхом. Вот на этого офицера и напал наш бессрочный каторжный, как только их четверку расковали перед ночевкой. Ткнул точно в сердце «жуликом» – карманным арестантским ножом, вскочил в седло по-дамски, ногами на одну сторону (иначе в кандалах не получилось бы), и ускакал в темноту. Как Сашка не сломал себе шею и не вылетел в лесу из седла, знает только он. Как расковался потом – тоже загадка. Но в Москве он появился уже героем.
Однако этого было мало уголовному миру, чтобы выделить молодому убийце местечко на своем Олимпе. Мало ли Москва видела дьяволова отродья… Требовалось совершить преступление из ряда вон выходящее, доселе еще не виданное. И Сашка его совершил. Он залез с одним только сообщником в дом богатого вдового купца Солодовникова и перебил всю его прислугу, после чего содрал у хозяина кожу с головы вместе с волосами. У живого. И начал поливать обнажившуюся плоть одеколоном. Солодовников не выдержал пытки и рассказал, где запрятана потайная касса с деньгами и процентными бумагами, после чего был зарезан.
Только по совершении этого подвига, когда вся Москва ужаснулась и обмерла, правящие столицей «иваны» признали Сашку своим достойным собратом. Он получил кличку Цирюльник (понятно, за что), а взятые из купеческой кассы двести тысяч вложил в предприятия уголовных тузов, став их деловым партнером. Говорили, что ему принадлежат паи в ночлежных домах Бунина и Ромейко на Хитровке, и полностью – новый доходный дом на Пречистенке.
Однако здесь у модного злодея приключилась ошибка. То, что по достоинству оценили «иваны», не принял генерал-губернатор Москвы князь Владимир Андреевич Долгоруков. Звериная жестокость преступления возмутила его, и князь повелел поймать изувера во что бы то ни стало. Бывший конногвардеец и хозяин Москвы в течение уже двадцати пяти лет, он не понимал слова «невозможно». Полиция не сумела отвертеться, и Цирюльника начали ловить всерьез. Ему пришлось бежать из Первопрестольной. Целый год его следы обнаруживались и снова терялись по всей Центральной России, и уже под Рождество 1879 года злодей был схвачен – в Нижнем Новгороде. К великой досаде Благово, нашел беглеца не он, а талантливый московский сыщик Эффенбах[12], весь год шедший по его следу. Сашка обнаружился в слободе Катызы, на самом краю Кунавина, проживающим в дрянном постоялом дворе «Ветрогон» в 18-й линии.
Арестовывать Цирюльника приехали Эффенбах, Лыков и тогда еще живой Тимофеев. Сашка вышел из нумера в нужник и был мгновенно схвачен сзади за руки двумя силачами. Дернулся было, понял, что не вырваться, и обмяк. На шум из того же номера выскочил здоровенный лохматый детина с топором в руках. Эффенбах, не говоря ни слова, и даже как будто не очень торопясь, спокойно приставил ствол револьвера ко лбу лохматого и снял курок с полувзвода. Тот сразу кинул топор, бросился пластом на пол и сложил руки на затылке… Прихватили с собой для опознания и его.
Однако когда Сашка-Цирюльник был выведен на улицу, он неожиданно, не делая даже попытки вырваться, начал кричать во всю слободу:
– Православные, не выдавайте! Кредитор мой тиранов нанял, увозят меня на муку смертную! Отбейте меня, православные, я всем заплачу, немеряно водки поставлю, всем миром упьетеся! Не выдавайте!
По условиям конспирации сыщики были в статском платье. Пьяный народ полууголовной слободы охотно сбежался на такие завлекательные крики и принял сторону того, кто угощает. Плотная толпа окружила сани, лошадей схватили под уздцы и не отпускали. Вскоре за спинами подвыпивших зевак и любителей халявы замаячили совсем другие фигуры – начали подтягиваться бандиты из соседних притонов, блеснули клинки ножей. Ситуация стала угрожающей.
И тут снова не растерялся Эффенбах. Он схватил Сашку за волосы, приподнял его из саней и сказал, обращаясь к толпе:
– Поглядите, православные, что это за честный должник! Не узнаете? Это же Сашка-Цирюльник! Тот, что мать-отца топором зарубил, а потом с купца Солодовникова в Москве, с живого, кожу вместе с волосами содрал и лысину деколоном поливал. Вспомнили? Никто не хочет постричься? А то, ежели мы сейчас Сашку отсюда не увезем, он вас тут всех и постригет, и побреет в лучшем виде!
В один миг толпа разбежалась от саней, как от чумы. Громилы, прятавшиеся за спинами и готовые уже напасть, оказались все на виду, один на один с полицейскими. Надо было принимать уже открытый бой, с риском получить пулю в лоб из-за какого-то московского «ивана». Кунавинские бандиты сдрейфили, Сашка оказался в тюрьме.
Там он просидел до июня нынешнего года, прикованный цепью к стене; подозревалось его участие в убийстве директора пароходного товарищества «Лебедь». Никто из свидетелей не решился подтвердить этого… Сашку надо было отдавать в Москву. Перевозить такого арестанта брался только отряд Мукосеева, все операции которого были расписаны на два месяца вперед. Через неделю доставка Цирюльника в Бутырки должна была совершиться, и вот – эта неслыханная по дерзости попытка его освобождения. И ведь едва не удалась!
Во всей этой истории было еще одно обстоятельство. Все молчали о нем, как будто боялись разбудить вулкан. Наконец, Лыков не выдержал:
– Павел Афанасьевич, кто такой этот Блоха? Столько всякого болтают…
– А ты думаешь, я из-за Сашки, что ли, нервничаю? Да он просто щенок, он моих нервов не стоит. А вот Блоха…
Статский советник сел, наконец, за свой стол, облокотился, нахмурился еще сильнее.
– Блоха – это самая загадочная фигура русского уголовного мира. Кличку свою он получил за многочисленные удачные побеги из тюрем, во времена своей далекой молодости. Уже не один год этому человеку приписывают руководство всеми крупнейшими преступлениями в империи. За исключением, разумеется, Царства Польского и Кавказа, где русскому бандиту хода нету… О Блохе сложено столько фантастичных историй, что я долгое время считал его персонажем вымышленным. Валят фартовые с себя на некоего сверхпреступника, которого на самом деле в глаза никто не видел – это ли не удобно! Но в семьдесят седьмом году у нас на ярмарке убили и ограбили двух питерских ювелиров, и осведомители называли имя Блохи. Я заинтересовался им всерьез и разослал запрос во все каторжные централы и тюрьмы. Результат превзошел мои ожидания: одновременно в местах отбывания наказания находились три уголовных по кличке Блоха: один – в каторжной тюрьме Лунжанкинского промысла на Каре, второй – в Зерентуйской тюрьме, третий в Новобелгородском каторжном централе.
– Ну вот, видите, Павел Афанасьевич, – обрадовался Лыков, – значит, это и в самом деле миф, вроде Змея Горыныча!
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
