Даша нехотя принялась за еду, которая не лезла в рот, – она была сыта. «Лишний килограмм завтра обеспечен», – мрачно думала она.
Катя и Соня оживленно болтали. Разговор шел о чем угодно, только не о пропавших мужьях. Соня рассказывала о том, как заказала на «Вайлдберис» сумочку, а ее обманули, прислав совершенно другую модель.
– Да что ты удивляешься, – сказала Катя. – Они там постоянно чудят. Не то привозят, цены ставят сегодня выше, а завтра ниже раза в два. А ты уже заказала по высокой цене. Я несколько раз так попадала. Пришлось потом отказываться и перезаказывать.
– Ужас просто, – кивала Соня.
Даша слушала и продолжала дивиться. Если это у них такая реакция на горе, то, возможно, им требуется психологическая помощь? Где-то читала, что иногда люди в отчаянии выглядят почти веселыми, пребывают в эйфории, которая позже приводит чуть ли не к суициду.
А если Катя и Соня в добром здравии, то откуда взялась такая черствость? Ну с Соней, положим, еще понятно: весть о Терезе переполнила чашу ее терпения. Вероятно, Альберт стал ей противен, несмотря на всю ее пламенную любовь к нему. Но с Катей-то что? Она всегда относилась к Ярику с уважением и нежностью.
Даша незаметно, искоса, взглянула на старшую сестру. Лицо Кати было спокойным, только слегка бледным. Красивые, высокие скулы чуть напряжены, но и только. Катя больше всех была похожа на мать: такие же большие карие глаза, четкий овал лица, тонкий нос с нервными ноздрями и тонковатые, но приятной формы губы. Соня была значительно светлее и серый цвет глаз унаследовала от отца…
Бутылка опустошилась больше чем наполовину. Лица сестер раскраснелись, глаза заблестели. Голоса стали звучать громче. Олежка спал, уткнувшись носом в Катину грудь, так и не выпустив из ручонки мокрую, расползшуюся баранку.
– Пойду я. – Даша тихонько вылезла из-за стола.
На этот раз никто ей не препятствовал.
– Спокойной ночи, – махнула рукой Соня и потянулась к бутылке.
– Чао. – Катя пьяно улыбнулась.
Даша ушла к себе. Постояла перед зеркалом, глядя на свое отражение. Макияж, нанесенный Сониной умелой рукой, был в целости и сохранности, несмотря на поздний вечер и прогулки под пургой. Надо, чтобы завтра она снова ее накрасила.
Даша аккуратно и тщательно расчесала выпрямленные волосы. Подумала и уложила их на косой пробор. Ей показалось, что вышло лучше, чем было раньше. Она слегка взбила шевелюру руками. Потом расстегнула пару пуговиц на блузке, как это любила делать Соня. Вполне сойдет. Фигуру, конечно, не исправить никакой косметикой или утюжком. Тут нужны жесткая диета и спорт. Но и к тому, и к другому у Даши стойкое отвращение. Поэтому придется смириться. Она еще минуту полюбовалась на себя, затем принялась смывать макияж. Разделась, юркнула под одеяло. Поставила будильник на семь. Содрогнулась и переставила на семь двадцать. Закрыла глаза и тут вспомнила, что так и не списалась с Русланом. Она проглядела сообщения, надеясь, что он писал ей сам, но нет. Куда же он делся, интересно? Нет чтобы поддержать ее перед таким важным делом. Даша обиженно надулась и вернула телефон на тумбочку. Не будет она первая писать. Значит, все его заверения в преданности не что иное, как бла-бла. А на деле сущий батан, зубрилка несчастный.
Даша в сердцах дернула за шнурок бра. Комната потонула во мраке. Из-за плотно закрытой двери тихо доносились голоса Сони и Кати. Кажется, они смеялись! А может, вместе плакали? Даша поняла вдруг, что ей это безразлично. Никто не хочет искать Ярика. Всем до лампочки. Сестры надеются на следствие, следствие – на авось. А Даше Ярик нужен, просто необходим. Пусть он чужой муж и счастливый отец. Она ни на что не претендует. Просто проследит за Терезой. Просто проследит…
12
Утренний будильник грянул как гром среди ясного неба. Даша открыла глаза, и ей показалось, что в них швырнули целую пригоршню песка. В ушах шумело, голова была ватной. Хотелось заткнуть уши, зажмуриться, спрятаться под одеяло и не вылезать оттуда по крайней мере часа два. А лучше три. Невероятным усилием воли она заставила себя покинуть кровать и прямиком отправилась в душ.
Коридор и кухня были пусты. Вероятно, вчерашние возлияния навеяли на сестер крепкий сон. Даша, не подгоняемая никем, вволю наплескалась под прохладной водой и яростно растерлась полотенцем. После этого она почувствовала себя более-менее сносно и принялась чистить зубы.
В дверь постучали.
– Дашуля, вылезай. Олежка обкакался.
Даша с досадой сплюнула пасту, прополоскала рот и крикнула:
– Сейчас!
На кухне опухшая Соня с сигаретой в руке варила кофе. Лицо ее отдавало болотной зеленью.
– Не кури, ребенок же, – укорила ее Даша.
– Ребенок привык. Ярик раньше дымил как паровоз, – отмахнулась Соня. – Боже, башка сейчас лопнет! А мне отчет сдавать.
– Кто тебя просил напиваться? – сердито проговорила Даша. Ей уже было понятно, что никакого макияжа от Сони сегодня не дождаться. Все же она осторожно спросила: – Накрасишь меня?
– Дашка, не сегодня. Видишь, в каком я состоянии.
Соня опустилась на стул и со страдальческим видом принялась пить кофе. В ванной вопил Олежка – очевидно, его устраивали какашки в памперсе, и лишаться их он был категорически против. Даша вздохнула, быстро выпила кофе и ушла в комнату. До начала рабочего дня оставалось чуть больше двух часов. Из них минут сорок на дорогу. Остальное на сборы.
Она надела блузку и пиджак, натянула джинсы, которые после вчерашних пельменей застегнулись с трудом. Затем по-новому уложила волосы и взялась за косметику. Даша честно попыталась повторить образ, созданный вчера Соней. Вышла жалкая копия гениального подлинника. «Ну что поделать», – обреченно подумала она и мазнула по губам помадой.
Звякнул телефон. «Прости, что вчера не написал. Уснул. У меня температура. Наверное, заразился от тебя». В конце стоял грустный смайлик.
Бедный Рус! Так заботился о ней, поил чаем, кормил чуть не с ложечки. Даже маску не надевал. Вот и результат. Придется теперь действовать в одиночестве.
«Поправляйся, пожалуйста», – написала Даша.
«Постараюсь. Тебе деньги скинуть на такси?»
«Пока не надо. Посмотрю по ситуации. Если нужно будет, напишу».
«О’кей. Давай там осторожней».
«Хорошо».
Даша послала Руслану сердечко. Она знала, что он не истолкует это превратно. Экран телефона показывал без трех девять. Самое время выходить из дома.
В прихожей Катя одевала Олежку. Тот отчаянно сопротивлялся и визжал.
– Уже уходите? – спросила Даша с удивлением. – Вы же небось и не позавтракали?
– Малой в яслях поест, – хмуро ответила Катя, запихивая ноги сына в комбинезон. – А я на работе кофе выпью. Ты в универ?
– Да.
