Говорить было тяжело, морозный воздух рвался в рот и в легкие. Даша и мать молча дошли до метро.
– Ну вот. – Инга Николаевна обняла ее и крепко прижала к себе. – Я так счастлива, что ты приехала. И вот еще что… – она слегка замялась. – Ты ничего мне не рассказала, как Соня? Я с ней по телефону регулярно говорю, она какая-то странная. Не нравится мне это. Понятно, у нее трагедия, так же как у Катюши. Но… я не могу понять – с ней все в порядке?
– Да, в порядке. Она отлично держится. Ходит на работу, выглядит супер. Так что ты зря волнуешься.
– Ну, дай бог. – Инга Николаевна в очередной раз вздохнула и поправила на Даше шарф. – В воскресенье в церковь пойду, помолюсь за мальчиков. Если хочешь, приезжай, вместе сходим.
Даша знала, что мать в последнее время стала весьма набожной. Раньше за ней этого не наблюдалось. Она редко ходила в церковь и никогда не молилась дома. А теперь накупила икон, поставила их на самом видном месте. Часто рассказывала о своих походах в храм, о местном батюшке, якобы очень добром и мудром. Даша особо не поддерживала мать в ее стремлении к вере, но и не осуждала. Хочет – пусть ходит и молится.
– Посмотрим, – мягко проговорила она в ответ. – Может, и приеду. Как фишка ляжет.
– Ладно, будем ждать твою фишку, – засмеялась Инга. – Ну беги, а то замерзнешь.
Даша послала ей воздушный поцелуй и скрылась за стеклянными дверями.
11
Соня уже была дома, и не одна. Из гостиной слышался детский визг, в прихожей на вешалке висело Катино пальто, на коврике стояли ее сапоги. В углу притулилась коляска-трость.
– Дашка пришла! – Катя выглянула из комнаты. На руках у нее был Олежка, весь перепачканный шоколадом.
– Привет!
– Привет! – обрадовалась Даша. – Вы давно здесь?
– Часа два, если не больше. Созвонилась с Сонькой, она с работы пораньше отпросилась. Раздевайся, я торт принесла. Шоколадный!
– Да я… – растерялась Даша.
Она ожидала увидеть Катю убитой и опухшей от слез, но ничего такого не наблюдалось. Катя, как и Соня, выглядела вполне бодрой и ухоженной. Еще и торт купила!
– Что с тобой? – удивилась Катя. – Чего мнешься? Давай скорей за стол.
– Я у мамы была. Она меня накормила. И кофе мы попили.
– Понятно. – Катя слегка наклонила голову. – И как она там?
– Если честно, не очень, – призналась Даша, расстегивая молнию на пуховике. – Бледная какая-то и нервная. Нелегко ей все это дается.
– Ну, разумеется, – рассеянно произнесла Катя. В это время Олежка изловчился и, схватив ее за волосы, дернул изо всей силы. – Я тебе! – вскрикнула она и легонько шлепнула малыша по руке. Тот тут же зашелся оглушительным ревом.
– Что здесь происходит? – раздался из кухни голос Сони. – Кто обидел моего племяшку? Дашка, ты?
– Нет, это его собственная мамаша, – смеясь, крикнула Даша.
Соня показалась на пороге, руки ее были испачканы в муке.
– Ты что-то печешь? – удивилась она. – Торт же есть.
– Пельменей с Катькой решили налепить. Они с малым у нас остаются на ночь.
– Ну вы даете. – Даша ошарашенно пожала плечами. – Целый кулинарный цех.
– А чего терять? – Катя бесшабашно тряхнула длинными русыми волосами. – Скушаем пельмешки, выпьем по рюмашке. Сонька настойку с работы принесла, коллега подарила. Погода как раз располагает, глянь, что за окнами творится – настоящий буран.
Даша, наконец, разделась, вымыла руки и зашла в кухню. Окна запотели, на плите кипела огромная кастрюля с водой, на столе, присыпанном мукой, красовались стройные ряды готовых пельменей.
– Ну как? – Соня с гордостью кивнула на дело рук своих.
– Красота.
– Эх, Алик заценил бы, – спокойно проговорила Соня. – Он мои пельмешки обожал.
– Зато Ярик их терпеть не мог, – хмыкнула Катя, подсаживаясь к столу и устраивая Олежку у себя на коленях. Тот тут же потянулся к пельменям. – Нельзя! – Она погрозила ему пальцем. – Сонь, умоляю, дай ему что-нибудь. Вот хоть баранку. – Она указала на вазочку с сушками и печеньем, стоящую возле мойки.
– На, братан, держи. – Соня протянула малышу две сушки. Он тут же схватил их цепкими пальчиками и принялся запихивать в рот.
– Сына, не сразу. Не то подавишься. – Катя со смехом отобрала у него одну.
Олежка тотчас скуксил плаксивую мину, но передумал и принялся слюнявить оставшуюся сушку.
– Ну вот, порядок, – констатировала Соня. – Дашка, доставай рюмки.
Она принялась кидать пельмени в кипящую воду. Даша молча достала с верхней полки две хрустальные стопки и выставила их на стол.
– А ты? – Катя посмотрела на нее вопросительно.
– Я пас. Завтра рано вставать и делать кучу дел.
– С каких это пор ты у нас рано встаешь? – засмеялась Катя.
– С сегодняшнего дня, – вмешалась Соня. – Кстати, зацени Дашкин макияж. Это я постаралась.
– Супер! – Катя подняла большой палец. – А я смотрю и понять не могу: как-то непривычно выглядит сестренка. Дашка, тебе очень идет! Всегда так красься.
– Ага. Полтора куска, – хмыкнула Соня. – И я вся к вашим услугам. – Она шутливо поклонилась и вынесла из морозилки запотевшую бутылку. – Вот она, родимая. На кедровых шишках. Ее из самой тайги привезли.
– Это же обыкновенная водка, – удивилась Даша.
– А ты предлагаешь к пельменям пить шампанское?
Катя и Соня захохотали. Даше сделалось неприятно. Складывалось впечатление, что сестрам наплевать на то, что их мужья пропали. Поплакали, попереживали, да и хватит. А мать места себе не находит, страдает за них.
– Ну чего ты? – Соня подошла к Даше и обняла ее за плечи. – Так смотришь, словно мы какие-то преступницы. Мы не преступницы, Даш, просто душа горит. Если не выпить, будет пожар. Верно, Катюш?
– Верно, – тихо проговорила Катя.
– Ну вот. – Соня мягко, но настойчиво повлекла Дашу к столу. – Не хочешь пить, просто посиди с нами. А слез и соплей не надо. Достаточно уже.
Даша поняла, что отвертеться от посиделок не удастся. «Ладно, – решила она, – побуду чуть-чуть и уйду к себе». Если честно, ей уже хотелось спать – она не привыкла к раннему подъему.
Соня разложила пельмени по тарелкам, из которых тут же повалил умопомрачительно вкусный пар, добавила масла и сметаны и разлила настойку по рюмкам.
– За нас, сестренка.
Катя и Соня звучно чокнулись и выпили залпом. Даша лениво ковырялась в тарелке, пытаясь снять с пельменя одежку из теста.
– Дарья, не порть продукт, – строго заметила Катя. – Сонька у нас мастерица по пельмешкам. Смотри, прямо произведение искусства, а ты его умучила своей вилкой. Ешь давай.
