В первую очередь это конечно же касалось сидевшего на почетном месте генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича, лично настоявшего на посылке морской батареи в отряд Скобелева, а также его августейшего брата генерал-фельдцейхмейстера Михаила Николаевича. Последний, правда, по уважительной причине отсутствовал, ибо помимо всего прочего являлся еще и наместником на Кавказе. Однако в деле имелось подготовленное по его личному приказу заключение о крайней полезности вышеуказанных митральез в войсках, противостоящих иррегулярной кавалерии.
Но главная интрига заключалась не в самом приеме на вооружение, а в масштабах предстоящих закупок. Одни полагали достаточным иметь пулеметы в гарнизонах крепостей, усилив каждый из них противоштурмовой батареей. Другие находили полезным включить такие же батареи в состав артиллерийских бригад, чтобы иметь возможность придавать их, в случае надобности, линейным войскам. И наконец, третьи вообще не имели никаких собственных мыслей, а полагались исключительно на благоусмотрение начальства.
Впрочем, имелись у нового оружия и противники. В открытую выступить против двух великих князей они, разумеется, не решались. Но вполне разумно, как им самим казалось, указывали на дороговизну митральез и отсутствие их на вооружении армий других европейских держав. А, кроме того, на огромное количество потребных к ним огнеприпасов.
– Согласно этой ведомости, – вещал с елейной улыбкой на губах генерал Фадеев, – на долю митральез морской батареи во время последней экспедиции в Геок-Тепе пришлось две трети израсходованных патронов. Не слишком ли большой расход для казны, господа?
Денежный вопрос всегда был проклятым в вооруженных силах Российской империи. Протяженные границы и огромное количество врагов заставляло правительство и государя содержать значительную армию, финансирование которой обходилось в совершенно баснословные суммы. Стоит ли удивляться, что попытки сэкономить на них всегда находили самую горячую поддержку в верхах?
– К тому же я полагаю, – угодливо глядя на непосредственного начальника, добавил полковник Эрн, – что данный поход совершенно не характерен для современной войны.
– Что вы имеете в виду? – прищурился великий князь Константин Николаевич.
– Видите ли, ваше императорское высочество, – заюлил начальник Охтенского полигона, – во время последней войны с турками митральезы себя проявили не слишком хорошо. О чем может свидетельствовать присутствующий здесь подполковник Мешетич.
Пока шли прения, Барановский с Будищевым скромно держались в сторонке, стараясь не мешать экспертам. Дмитрий, правда, несколько раз порывался вставить свои пять копеек в доводы выступающих, но компаньону до поры до времени удавалось сдерживать эти порывы. Но, наконец, пришел и их черед.
– У вас есть что сказать, господа-изобретатели? – прямо спросил Фадеев.
– Так точно! – по-солдатски ответил ему Дмитрий, оттерев, наконец, в сторону Владимира Степановича.
– Слушаем вас, – благосклонно кивнул генерал, которому явно понравилось, как недавний унтер отпихнул штафирку[19].
– Ваше императорское высочество, ваши превосходительства, господа, – начал свою речь подпоручик, обведя всех присутствующих самым честным взглядом, какой только смог изобразить. – Увы, все новое стоит денег. Пушка конструкции, к сожалению, отсутствующего здесь генерала Маиевского стоила дороже прежних гладкоствольных орудий. Пришедшая ей на смену пушка образца 1867 года еще дороже, а уж про новейшие орудия образца 1877-го и говорить нечего. Такова цена за неизбежный прогресс! И возникает совершенно закономерный вопрос: стоят ли новейшие усовершенствования потраченных на них денег?
– Что вы несете? – почти простонал сквозь зубы Барановский.
– Но позвольте спросить, господа, – нимало не смущаясь, продолжал Будищев, – а в какую сумму обошлась казне несчастная экспедиция генерала Ломакина?
– А при чем здесь это? – вылупил водянистые глаза Фадеев.
– А как оценить ущерб репутации, который понесли Русская императорская армия и священная особа государя императора?
– Уж не хотите ли вы сказать…
– Так точно! Именно об этом я и говорю, у покойного генерала Ломакина не было пулеметов, а у нас они были!
– И вы полагаете, что успех похода принадлежит именно этому обстоятельству?
– Я считаю, что победа была предопределена тщательной подготовкой и вниманием ко всем мелочам, в том числе и обеспеченностью новейшим вооружением. В особенности пулеметами, значение которых трудно переоценить. Текинцы, несмотря на свою несомненную храбрость и фанатизм, теряли от их огня множество людей, наши же потери были ничтожны!
«Каково излагает, подлец! – ухмыльнулся про себя великий князь. – Ему бы не гальваникой заниматься, а адвокатурой».
– Но опыт войны с турками… – попытался возразить генерал, но Будищева было не остановить.
– Показал, – тут же подхватил тот, – что при правильном использовании даже устаревшие митральезы Гатлинга могут быть крайне полезны, а новейших пулеметов тогда просто не было!
– Господин подпоручик прав, – подал голос Мешетич. – Митральезы или, если угодно, пулеметы его конструкции легче, а значит, маневреннее, нежели прежние образцы. К тому же они более надежны. Если таковые оказались бы на вооружении находившейся под моей командой батареи, результаты применения были бы иными.
Это предположение вызвало оживление среди участников совещания, так что председательствующему на нем Фадееву пришлось наводить порядок.
– Тише, господа, тише!
– Умоляю, придержи свое красноречие, – шепнул Дмитрию компаньон, воспользовавшись паузой, – ты говоришь, как газетчик!
– Именно это и будет напечатано в сегодняшней прессе, – ухмыльнулся в ответ моряк и, видя недоумение товарища, пояснил: – Пришлось знакомых репортеров напрячь.
– Когда ты только все успеваешь? – покачал головой Барановский.
– Встаю рано, – придал своей физиономии постное выражение Будищев.
На самом деле, это вышло совершенно случайно. Рыскавший по Питеру в поисках сенсации Постников попался ему в Пассаже. Угостив старого знакомца обедом, Дмитрий с удовольствием травил ему байки о походе, стычках с текинцами, вороватых маркитантах и прочем.
Затем речь плавно перешла на пулеметы и предстоящее совещание в Главном артиллерийском управлении. Что интересно, пока они ели и разговаривали, за их столиком непонятно откуда материализовался старший товарищ Постникова – Нарышкин. Услышав, о чем они толкуют, старый репортер тут же стал накидывать текст будущей статьи, не забывая при этом выпивать и закусывать. Некоторые фразы, выданные прожженной акулой пера, показались Будищеву интересными, и он их запомнил, а сегодня беззастенчиво влил в уши высокого начальства.
