Бастаре. Когда в том же году я вернулась домой, то стала интересоваться и наксалитами тоже. В те дни один член законодательного собрания штата устроил мне встречу с второстепенным вождём наксалитов. В те дни эта организация ещё не была запрещена. Вернувшись, я написала в газету несколько очерков и новостей. Но насколько рискованными были мои тексты, стало ясно только в октябре 1987 года. Через несколько дней после моей свадьбы в дом явилась полиция. Я была очень молода, только переехала в новый дом – в общем, было неприятно. Это были люди из специального подразделения, и они хотели знать, зачем я в Бастаре переписывалась с некоторыми специальными корреспондентами. Когда я ответила, что я – корреспондент и никто не может запретить мне получать информацию, они закрыли вопрос. Но все было не так просто. Письма, которые я писала известным бастарским журналистам Кириту Доши и М. Э. Икбалу, до них не дошли. Их забрали с почты люди из секретного подразделения.
Это вскрылось, когда один журналист поймал сотрудника секретного подразделения на изъятии писем. Потом была страшная шумиха в законодательном собрании, главному министру штата пришлось приносить извинения журналистам. Всю эту историю я восприняла совершенно как должное. Мою почту перлюстрировали, мое имя звучало в скандале в законодательном собрании, полиция меня допрашивала, а я не считала уместным даже поговорить со своими друзьями в Дели. Не понимаете почему?
Можно сказать, что моя осведомленность и связи с адиваси не позволяли мне опустить перо, когда адиваси в беде. Будь то проблема принесения 5 миллионов деревьев в жертву гидроэлектростанции в Бодхагхате или сталелитейному заводу в Нагарнаре. Когда шла речь о применении Шестого приложения[60] я метала громы и молнии. В те дни премьером был Нарасимха Рао[61], и мой отчет упоминался на митингах. В связи с адиваси мое перо касалось и темы наксалитов. Когда «Хиндустан»[62] поручил мне чхаттисгархское бюро, казалось, исполнилась заветная мечта. Я писала обо всех проблемах, связанных с адиваси. Был период выборов в законодательное собрание. В четырех штатах приближались выборы. Наша редактор, Мринал Панде, хотела, чтобы кто-нибудь побеседовал с наксалитами на темы, связанные с демократией и выборами. Джаркхандский[63] офис «Хиндустана», ссылаясь на угрозу безопасности, спасовал. А я, проведя два дня в южном Бастаре вместе с одним из высших руководителей в дивизионе Дандакаранья[64] и взяв интервью, вернулась из леса. Для «Хиндустана» это было большим успехом, в те дни наксалиты обычно не встречались с журналистами. А уж женщины-журналистки никогда не брали у них интервью[65]. В «Хиндустане» напечатали мою серию очерков на эту тему. К тому же я была без ума от путешествий в этом районе.
В течение полутора лет я была единственным корреспондентом, писавшим репортажи о «Салва Джудум»[66]. Правительство пропагандировало идею, что в племенных регионах Бастара наблюдается стихийно вспыхнувшее движение. Адиваси с луком и стрелами охотятся на наксалитов. Как только появилась такая новость, я поздно ночью отправилась в Кутру. После недельного перебирания по зёрнышку каждой деревни района у меня сложилась совершенно иная картина. Обеспокоенные угрозами со стороны полиции адиваси, покинув деревни, бродили в поисках убежища. Не хватало еды и питья. Полиция толкала их на то, чтобы помогать правительству и жить в стратегических деревнях. Совершенно трагическая картина. Когда я говорила с делийским офисом, там не понимали всей серьезности ситуации. Гораздо позже это движение было названо «Салва Джудум». Сначала его называли «Ненасильственным движением». Те адиваси, о которых говорили, что они охотятся на наксалитов, носили с собой такие луки и стрелы, из которых и птицу не убьёшь. На митингах «Салвы Джудум» я тогда застала несколько полицейских, и они тоже это признали. Но сейчас вызов стал небывалым, под лозунгом искоренения наксалитов адиваси стали мишенью и для чхаттисгархского, и для центрального правительства. Чтобы держать журналистов на расстоянии, оба правительства, доведя до скандального абсурда сами обороты речи в тексте закона об общественной безопасности[67], показали, что кто бы ни поддерживал адиваси, его можно без слушания дела бросить в тюрьму или ликвидировать в ходе «вооружённого столкновения». Ведь в Гуджарате профессиональные действия нашей полиции по добыче ложных показаний и выдуманным «вооружённым столкновениям» закончились арестами верхушки офицерского состава полиции[68]. Так по какому праву простой журналистишка осмеливается даже переступать порог джунглей? Стало ясно, что если никто не осветит уничтожение адиваси под видом подавления наксалитов, то, похоже, адиваси придется, подобно кашмирцам, для защиты своих жизней, имущества и независимости, взывать о помощи к ООН. Ясно, что если правительство не даст такой санкции, надеяться будет можно только на правозащитников, и если правительство так же успешно свяжет руки и судам, то уже никто не сможет воспротивиться тому, чтобы десятки миллионов адиваси Дандакараньи стали историей.
«Красный коридор» наксалитов: как охота за ресурсами провоцирует гражданскую войну в индийской «зоне племен»
Ира Джха
Долгое время гражданскую войну на территории Индии ведут и идейные наследники Маркса, Ленина и Мао Цзэдуна – индийские маоисты. Внушительная часть Индостана, от крайнего юга и на северо-восток, вплоть до границы с Бангладеш, даже получила в мировой политической литературе название «Красный коридор». Ведь именно здесь, на территории штатов Карнатака, Андхра-Прадешь, Орисса, Чхаттисгарх, Джаркханд, Западная Бенгалия, многие годы ведут повстанческую борьбу так называемые «наксалиты».
Революционный пожар деревни Наксалбари
Наксалитами партизан-маоистов прозвали по названию деревни Наксалбари, где еще в 1967 году вспыхнуло вооруженное восстание коммунистов из радикального крыла Коммунистической партии Индии (марксистской) против центральной власти. Деревня Наксалбари находится в штате Западная Бенгалия, недалеко от индийско-непальской границе. По иронии судьбы, по ту сторону границы, в Непале, где в 1967 году о маоистах практически не знали, в конечном итоге маоистской компартии удалось свергнуть королевский режим. В самой Индии маоисты ведут гражданскую войну до сих пор. При этом деревня Наксалбари считается местом паломничества радикалов со всего Индостана. Ведь именно с Наксалбари началась история и индийского «Красного коридора», и боевых действий, прозванных маоистами «Народной войной», и Коммунистической партии Индии (марксистско-ленинской), которая явила собой «альма матер» всего индийского маоистского движения.
Хотя лидер восстания наксалитов легендарный коммунист Чару Мазумдар (1918–1972) при загадочных обстоятельствах скончался в полицейском участке вскоре после своего задержания еще 42 года назад, в 1972 году, его последователей индийскому правительству не удается победить и в наши дни. Свою роль играет лесистая местность индийских штатов, входящих в «Красный коридор», но нельзя забывать и о массовой
