время доверенным лицом адиваси был даже коренной британец, Верриер Элвин. Он перенял образ жизни адиваси, женился на девушках-адиваси. И сейчас среди семей адиваси есть его потомки. Книга Элвина «Пхульмати, королева джунглей» – о его жене-адиваси. Элвин написал книги «Мариа, гонды Бастара», «Убийство и самоубийство у мариа», такие книги, каких не смог написать ни один индиец, потому что не потрудился сам сблизиться мариа.
И сейчас сохраняется эта граница: правительство, не понимая взглядов адиваси, лепит на них ярлык наксальвади. Адиваси и понятия не имеют, какой ценой приходится расплачиваться за гостеприимство и защиту.
Когда пятидесятилетний адиваси, подобно невинному ребенку, не может назвать свой возраст или называет его в два-три года, до его невежества, до его духовного мира никому нет дела. Правительству это неважно. Для правительства важны только наксалиты, и адиваси это дорого обходится. Операция «Зелёная охота»[49] вместе с пшеницей перемалывает долгоносика[50].
У правительства нет никакой формулы для различения наксалитов и адиваси. Какую гарантию может дать боевик полувоенных формирований, что он убивает не адиваси, а наксалита?
Правительству, даровавшему адиваси особые права в конституции, нет особого дела до того, что операция «Зелёная охота» забирает только жизни адиваси. Куда ни попадет пуля, везде адиваси. И в чхаттисгархском Бастаре адиваси, и среди полицейской молодежи множество адиваси. А ведь среди бойцов полувоенных формирований Нагаленда[51] и северо-восточных регионов есть и северо-восточные адиваси, и простой народ Бастара – тоже адиваси. Что может правительство сказать адиваси, принесённым в жертву операции «Зелёная охота», о причинах этого насилия? Адиваси – просто банк, нужный лишь для подготовки леса и земли к тому, чтобы предприниматели извлекали из них выгоду, и для приумножения голосов, поданных на выборах за тех или иных политических вождей.
Правительство, возлагающее все надежды на поддержку со стороны 80 миллионов адиваси, сейчас блюдёт интересы одних лишь промышленников, поддерживает крупные предприятия. Идя по пути либерализма, оно думает только о Татах – Бирлах[52] и бангарской братве[53], совсем на американский манер.
Америка ведь ради индустриализации точно таким же образом изгнала своих аборигенов. Неужели у индийского правительства те же намерения? Попытки строить в Бастаре заводы опрометчивы. Завод Таты процветает в Лохандигуде[54] Эссар[55] тоже навел мосты к Дантеваде[56]. А в Чхаттисгархе большинство индустриальных планов касаются именно Бастара. И если приходить в Бастар, надо подумать о благополучии адиваси. Адиваси сделают безработными, а чиновниками будут люди, приехавшие из других регионов. Для адиваси не создали хороших образовательных учреждений. Их держали вдали от света знаний, а теперь именно из-за его отсутствия признают недостойными обучения. Пусть так, адиваси неграмотен, но установите квоту на те ремёсла, которыми он владеет. По крайней мере, он узнает, что у него тоже есть возможности на предприятии в его регионе. Пусть и чисто условные. Но с какой стати правительство и, благодаря ему, эти компрадоры с их высокими кастами и крупным капиталом будут на кого-то смотреть?
Я сама не адиваси, но выросла среди них. Моё детство прошло на коленях адиваси. В течение трех поколений Бастар был нашим домом. Адиваси стали для нас настолько своими, что у нас исчезло брахманство и чувство принадлежности к высокой касте. Почему же правительство на это не способно?
Правительство никогда даже не пыталось стать своим для адиваси. В 60-е годы, когда, поняв значение свободы («азади»), они начали приближаться к центристской политической линии, правительство устроило в Бастаре бойню, которая отняла у адиваси их любимого махараджу[57]. Тогда адиваси так пострадали, что до сих пор держатся обособленно.
Порой кажется, что правительству противны любые люди и организации, которые пользуются уважением адиваси. Раньше махараджа Бастара Правирчандр Бханджадев был для правительства бельмом на глазу. Тогдашние вожди [Индийского национального] конгресса не могли потерпеть его авторитет, поэтому его застрелили. В результате на следующих выборах 1967 года не только в Бастаре, но и во всем штате Конгресс впервые потерпел поражение. Теперь новый повод – наксалиты. Забыв историю, молодое поколение адиваси снова было озаботилось присоединением к общенациональной политической линии, но тут грянула операция «Зелёная охота».
По какому праву вы оставляете адиваси одного сражаться в джунглях? Не справляетесь о его делах? Даете полную свободу угнетения и эксплуатации своим государственным управляющим? Почему ни один министр или крупный чиновник никогда не заглянет в деревни? Почему никогда не поймет их боль? Наксалиты потратили на сближение с адиваси не пару недель, а десяток лет. Они выучили язык адиваси. Усвоили их манеру одеваться и образ жизни. Поняли их трудности. Они заставили работать льготы для адиваси, гарантируемые именно государством. В тех школах, куда учителя раньше приходили только получать зарплату, теперь идут регулярные занятия. Лекарства из государственных больниц теперь не перепродаются на базаре, а действительно лечат людей. Торговцы предлагают добросовестную цену за эбеновые листья. Почему само правительство этого не добилось? Сейчас оно сближается с адиваси. Если отбросить аспект насилия, то в остальном наксалиты делали то, что должно было сделать именно правительство. Пятьдесят лет спустя правительство наконец-то озаботилось тем, что уже давно должно было сделать! Ситуация изменилась в одночасье. Прежде было проблемой, что Мадхья-Прадеш – такой огромный штат, появился Чхаттисгарх – все по-прежнему. Поездки министров и теперь – сбор подати. Формальный предлог – безопасность. И сегодня уже большое дело, если министр возвращается из ближайшей деревни, поставив галочку. Если надо сделать адиваси своими, станьте своими для них. Не избегайте запаха их тел, сохраните его в своем сердце. Протяните адиваси руку дружбы и сердечности, и после недолгих колебаний он, конечно, протянет вам руку в ответ.
Трудные времена для Бастара начались как раз в том самом 1966 году, после убийства махараджи Правирчандра Бханджадева. Тамошние адиваси начали бояться и тени горожан. Это напрямую отразилось на знаменитом во всем мире праздновании дашахры в Бастаре. В том году праздновать дашахру взялись очень немногие адиваси. А те, кто взялся, были в синих тюрбанах. Синий тюрбан был у адиваси знаком поддержки правительства. Но число их было очень невелико. В Бастаре у дашахры есть один нюанс. Это единственное место в стране, где дашахра может длиться 245 дней. Кроме того, здесь этот важнейший праздник индуизма, опирающегося на кастовую систему, начинается не иначе как с разрешения мириган, то есть далитской[58] девочки.
Как бы то ни было, к 1986 году я вступила в большой медиа-коллектив «Навабхарат Таймс», принадлежащий «Бенет Колмайн компани»[59]. Поэтому я начала писать о
