ногами. Прижавшись спиной к стене и обняв свои колени, она просто смотрит перед собой совершенно потерянным взглядом. По её щекам бегут слёзы.
– Даш… – я ошарашенно приближаюсь к подруге и сажусь рядом с ней. – Дашуль! – взволнованно заглядываю ей в глаза.
Она часто моргает. Наконец её взгляд фокусируется на моём лице, и Даша поспешно вытирает щёки.
– Ась… ты пришла… Я что-то задумалась…
– Господи… Что случилось? Почему ты плачешь?
– Аа… это… – она вновь вытирает слёзы. Шмыгнув носом, вымученно улыбается и выдавливает из себя сбивчиво: – Это была минутная слабость… На одну минутку мне вдруг стало себя так жалко… Но сейчас уже всё в порядке.
Но мне кажется, что подруга совсем не в порядке.
– Ты мне объяснишь, что случилось?
– Артём Соболев случился! – брезгливо выплёвывает Даша. – Он изводил меня целый чёртов день! Принеси то, подай это, встань вот здесь… Помолчи! Говори!.. Сначала я ради шутки выполняла его требования. Но когда отказалась прислуживать ему за обедом, он облил меня соком. Плеснул им в меня прямо на глазах у половины школы!
Только теперь я вижу, что на любимом свитшоте подруги расплывается мокрое жёлтое пятно. Даже концы её волосы мокрые.
В первые секунды я просто не знаю, что сказать… А потом меня начинает душить такая жгучая злоба! Достали уже эти братья Соболевы! А теперь ещё и Кирилл с ними!
Я совсем не мстительна, но сейчас во мне разгорается яркое чувство мести.
– Господи, как они достали! – восклицаю, вскочив на ноги. – Не понимаю, чего им не хватает?
– Мозгов, – скептически замечает Даша. – И совести, конечно. Но ничего, я этому Артёму ещё устрою!
Подруга тоже вскакивает. Её взгляд становится воинственным.
– Нужен какой-то план, – она начинает расхаживать по комнате. – Марат предлагает самим устроить игру. Заставить их поиграть в прятки по нашим правилам. Но мне кажется, что это крайняя мера. Сейчас мне просто хочется дать в нос этому паскудному Артёму… Но это вряд ли поможет. Нужен какой-то хитрый план. Нужно им всем как-то отомстить. Тимуру, Нике, Артёму… и Кириллу, конечно же.
– Для Кира у меня уже есть план, – неожиданно даже для самой себя произношу я.
Дашка замирает.
– Какой?
На несколько минут я замолкаю, обдумывая всё хорошенько. Даже ищу в себе хоть немного сочувствия к Кириллу. Но его нет…
Парень сначала вроде бы хотел меня поцеловать. А потом вдруг выкрикнул, что я его достала!
Вещи ему, значит, надо постирать?! Отлично, постираем!
– Кирилл хочет, чтобы я постирала его вещи, – говорю в итоге Даше. – Должна была явиться к нему через час, который, кстати, уже прошёл.
– Хм… Вещи постирать? А он про прачечную не слышал, нет? Или ему надо, чтобы именно ты унизилась?.. – Даша улыбается так сладко, словно мы говорим о конфетах. – Интересно, Киру пойдёт зелёный цвет?
Я сразу улавливаю то, к чему она клонит. Наши мысли схожи.
Из меня вырывается сдавленный смешок. Никогда прежде я даже не помышляла о том, чтобы испортить чужие вещи. Но, похоже, даже самых спокойных людей можно вывести из себя.
– Ты знаешь, где достать зелёнку? – заговорщицки шепчу подруге.
Она кивает, продолжая улыбаться, и направляется к двери.
– Скоро вернусь.
* * *
Примерно через десять минут я уже стучу в дверь комнаты Марата и Кирилла. В кармане моих джинсов пузырёк с зелёнкой. Мне и страшно, и волнительно от того, что я собираюсь сделать. Но уже поздно для того, чтобы передумать.
Дверь распахивается, и я вижу Кирилла. Он явно совсем не ожидал, что я появлюсь – это написано на его лице.
– Алиева здесь нет! – сразу отрезает парень.
Он стоит в дверях и не собирается впускать меня.
– Я пришла к тебе, – отвечаю спокойно. – Вещи твои постирать. Ты же сам просил.
Кирилл усмехается.
– Я передумал. Отдам в прачечную.
Нет, так дело не пойдёт.
– Так, значит, я больше не твоя рабыня, да? Тебе от меня больше ничего не нужно? – невинно хлопаю глазами.
– Ты моя рабыня до полуночи. Но стирать мне ничего не нужно.
Я с притворным негодованием смотрю Киру в лицо.
– А как же Тимур? Он знает, что ты освобождаешь свою рабыню от стирки? – делаю шаг назад. – Пожалуй, пойду спрошу у него, по правилам это или нет.
Начинаю пятиться. Дёрнувшись ко мне, Кирилл хватает меня за локоть. Тут же заталкивает в комнату и захлопывает дверь, словно отрезая нас от всего мира.
Здесь, с ним наедине, я уже не такая смелая, как секунду назад. Но отступать по-прежнему не собираюсь.
– Зачем тебе это, Белка? – строго смотрит на меня Кирилл.
– Мне? Но ты же сам попросил меня постирать, – продолжаю старательно ломать комедию.
– Ты так и будешь это повторять, да?
– Да. Буду. Ведь ты сам этого хотел. Или ты сказал про стирку, просто чтобы меня унизить?
Кир раздражённо вздыхает. И, всё ещё держа меня за локоть, силой тащит в ванную.
– Как видишь, здесь нет ни тазика, ни порошка. Как ты будешь это делать?
– Как-нибудь разберусь. Неси свои вещи.
Мне кажется, я очень хорошо разыгрываю покорность, и Кирилл не чувствует подвоха. Неудивительно… Ведь он считает меня наивной дурочкой.
Вздохнув, Кир выходит из ванной. Через минуту возвращается, держа в руках что-то мятое белого цвета. Это рубашка, в которой он был вчера.
– На. Бери. Раз тебе так хочется.
– И это всё? – разыгрываю возмущение, забрав рубашку из его рук. – Тебе надо постирать всего лишь одну рубашку?
– Нет, не одну рубашку, – цедит Кир сквозь зубы.
Он злится на меня. Но я не понимаю, почему. Разве не этого он хотел? Чтобы я постирала его вещи… Или он сказал это, чтобы порадовать своих новых друзей? Ведь им так нравится видеть меня униженной.
Тогда пусть Кир признается, что развлекал своих дружков, поэтому и придумал про стирку.
Но он не признаёт… И неожиданно начинает раздеваться. Стягивает футболку через голову – она тоже светлая. Хватается за резинку спортивных штанов.
Резко отворачиваюсь, чтобы не смотреть на этот стриптиз.
– Так я и думал! – фыркает Кирилл за моей спиной.
– Что думал? – отзываюсь я.
Вытянув руку в сторону ладонью вверх, просто жду, когда в ней окажутся штаны.
– Ты совсем не смелая, Ася. Да ты даже не можешь посмотреть на меня в трусах! А мы ведь раньше бывали вместе и на реке, и в бассейне. И ты уже видела меня в трусах. И я тоже видел тебя в купальнике.
Кирилл подходит ближе. Его голос – низкий, напряжённый – теперь звучит возле самого затылка.
Я громко сглатываю.
