заслонка дульного среза. Калибр около пяти миллиметров, стреляет чёрными маслянистыми на ощупь шариками, которых в массивном коробчатом магазине, присоединённом по схеме булл-пап, аж пять сотен штук. То есть в этом уже меньше — один из зарядов чудом разминулся с моей башкой, и я потом отстрелял полсотни, пристреливаясь. На откидном экранчике цифра «447». Ещё два полных в запасе, хоть обстреляйся. Знал бы, что батарейка такая ёмкая, потренировался бы лучше, но я боялся её посадить. Ощущение от этого оружия странное — как будто винтовку разрабатывали очень технически грамотные, располагающие фантастическими технологиями, но при этом совершенно штатские люди. Инженеры, а не военные. Сложно даже сказать, почему мне так кажется. Наверное, из-за того, что при всех своих достоинствах — невероятная дульная энергия, встроенный баллистический компьютер, навороченная прицельная система, огромный боезапас, — она какая-то… несбалансированная, что ли. Не в смысле развесовки или удобства, нет. Она непонятно для кого предназначена. Для марксмана? Слишком низкая скорострельность, болтовка и то быстрее перезаряжается. И вообще на кой чёрт магазин на полтыщи зарядов при темпе стрельбы один в секунду? Для позиционного снайпера? Тогда зачем упор в компактность — компоновка булл-пап, короткий ствол? Калибр, опять же, мелкашечный. При такой скорости удивительно тяжёлого (интересно, из чего он сделан?) шарика пули, он, я думаю, прошьёт насквозь танк. Влетит в лобовую броню, вылетит из задней… оставив две крошечных дырочки, которые никак танку не повредят. (Попадётся танк — проверю.)
Когда я, ещё по пути, изложил свои недоумения Аннушке, она только плечами пожала.
— Не знаю, почему так. Одно могу сказать, эти винтовки делали давно, и никто уже не помнит, зачем. Разработчиков след простыл, спросить некого. Может быть, оружие под какую-то особую цель.
— Что-то очень прочное, поражаемое с предельных дистанций, но при этом приходящее в негодность от любой дырочки?
— Например.
— И что это может быть? Титановый дирижабль?
— Что ты ко мне пристал? Понятия не имею.
В общем, приведя в рабочее состояние винтовку, я не почувствовал себя защищённым. В текущей ситуации я бы предпочёл привычный РПК, потому что если в этом чёртовом подземелье что-то есть, то объявится оно сразу на дистанции плевка, когда целиться уже некогда. Чувство опасности продолжило вопить «Вали отсюда, дебил!», но чёрта с два я его послушал, конечно.
— Ну, где твой бензин? — нетерпеливо шепчет Аннушка. — Чего-то мне тут тоже не по себе.
— Надо спуститься вниз, там тоннель и рельсы…
Рельсы на месте, тоннель тоже. Ничего не изменилось. В свете фонарика пыль выглядит непотревоженной, мои следы не затёрты. Тут и в прошлый раз было тихо, никаких признаков жизни. Как, впрочем, и везде. Аборигены, судя по всему, зачистили себя качественно. Так почему же моя чуйка так дёргается?
Захромал по тоннелю вперёд, используя периодически экранчик винтовки вместо ночника. Она умеет видеть в темноте и даже подсвечивать контуры живых объектов. Лучше бы она умела стрелять очередями, но чего нет, того нет. Видимо, заряд для каждого выстрела там накапливается в каком-то типа конденсаторе. Не знаю, она, вдобавок ко всему, ещё и неразборная. Я же говорю, инженеры делали.
Пока дошли до места, культя разболелась дико. Судя по ощущениям, вкладыш протеза мокрый от крови, но проверять не стану. Вариантов у нас ровно один — бензин, машина, драпать. Надо просто продержаться.
В большой пещере нечто вроде сортировочной станции — много рельсовых путей, сходящихся и расходящихся пучками от стрелочных узлов. Вагоны внешне похожи на наши, что и не удивительно — предназначение определяет форму. Ящик на колёсиках. Бочка на колёсиках. Нам нужны бочки.
— Вот эта с бензином, — сказал я, дохромав из последних сил.
— Вижу, блин, на ней написано, — нервно ответила Аннушка. — Чем тут так воняет?
— Всем сразу, наверное. Целые поезда с химией, куча протечек. Я в прошлый раз дальше забирался, там местами даже рельсы растворились, так забористо.
— Мы тут не нанюхаемся какой-нибудь ядовитой дряни?
— Заодно и узнаем. Ты лучше канистру поищи.
— Где, блин?
— Без понятия.
— А раньше ты про неё вспомнить не мог?
— Я помнил. Но они один чёрт нигде не попались. Одна надежда — тут есть. Не вёдрами же нам бензин везти…
— Пошли вместе.
— Не могу, — я посветил фонарём на штаны, на которых уже проступило бурое пятно ниже левого колена.
— Сука, — выругалась Аннушка, — вот прямо как в кино ситуация. Сейчас мы разделимся, и нас сожрут поодиночке.
— Я залезу наверх, буду тебя вести и прикрывать. Раций у нас нет, придётся голосом.
— Только, чур, не кричать «апорт» и «к ноге». Я обижусь.
— Постараюсь сдержаться.
Я повесил винтовку за спину и принялся карабкаться по железной лесенке на верхнюю площадку цистерны. Не самое простое дело, когда у тебя полторы ноги. Сверху видно чуть лучше, хотя среди составов может распрекрасно спрятаться полк. Одна надежда на умный прицел винтовки. Он подсвечивает контур Аннушки, даже когда её перекрывают вагоны, а значит, есть надежда, что покажет и противника. Если тут есть противник. Пока за его присутствие говорит только чёртова интуиция, никаких признаков жизнедеятельности людей нет. Если бы я выжил в постапе, то точно не разбил бы лагерь посреди протекающих цистерн с химией, наверняка есть места поуютнее.
— Сейчас левее, — сказал я громко. — Увидишь зелёную цистерну, сверни за ней. Там дверь, за ней может быть склад или подсобка.
Девушка молча помахала рукой, подтверждая, что услышала. Если тут кто-то есть, и он наведётся на голос, то пусть идёт ко мне, а не к ней. Чтобы до меня добраться, ему придётся сначала на вагон залезть.
Аннушка добралась до железной двери и теперь привлекает моё внимание интенсивной жестикуляцией. Я добавил увеличения в электронный прицел — её фонарик светит на замок. Замок внушительный, висячий. Поскольку девушка разводит руками, мультитулом такой, наверное, не вскрыть.
— Отойди подальше, — крикнул я, — свети издали.
Она отодвинулась на несколько шагов, удерживая луч фонарика на месте. Я откинул небольшие сошки, упёр их в площадку цистерны, сложил экранчик и припал глазом к верхнему прицелу. Под указательным пальцем левой руки, на цевье, клавиша-миниджойстик и колёсико, переключающие режимы прицеливания. Взял максимальное увеличение, подвёл перекрестье под замок, коснулся триггера спуска — подсветился контур, цель захвачена.
