люди! Но почему не сопротивлялась жертва? Отпечатки ботинок неглубокие, нога узкая. Женщина! Боже праведный, они похитили женщину!
Не медля более не минуты, юноша зашагал к Бишопсгейт-стрит где находился ближайший дивизионный отдел полиции. На углу Каммершиал-стрит ему встретилась очаровательная дама, зрелая, с невозможно обольстительной манерой опираться о зонт, выходя из кэба. Детектив зажмурился, взял себя в руки и пробежал мимо. Ноги заплетались, но ситуация требовала проявить мужество и решительность. Через несколько минут он уже вбегал в дверь дивизионного отдела…
О, убедить дежурного инспектора было непросто. Но вскоре четверо констеблей, вооруженных баграми, и сам инспектор двинулись к месту предполагаемого преступления. Юный джентльмен взял на себя обязанности проводника, указал следы и подробнейшим образом изложил свои догадки. Полицейские принялись за дело — Гринфилдская канава, действительно, пользовалась дурной славой. Ее тщательно прочесали от канализационного выхода, до трубы под Коммершиал-роуд. Было найдено два трупа (один был кошачьим и его предали земле немедленно). Нечто жутко разложившееся, по-видимому некогда принадлежавшее к роду гомо сапиенс, было увезено на полицейской тележке в морг при работном доме. Полужидкий человеческий труп опытного инспектора Хантли отнюдь не удивил, куда более озадачила находка отличного саквояжа. По правде говоря, Хантли не приходилось видеть столь качественных замков на багаже. Поразмыслив, инспектор отправил пневмо-донесение во Второй департамент Скотланд-Ярда, куда было приказано немедленно докладывать о странных и мало-объяснимых происшествиях — циркуляр был разослан по дивизионам полиции месяц назад…
О донесении и последовавшим за ним расследовании, юный детектив, естественно, не знал. В школу он вернулся лишь под вечер и был перехвачен у дверей:
— Это возмутительно! Ваше поведение, мистер Вильям Шерлок Скотт Холмс, как вызывающее и демонстративно переходящее все границы, будет рассмотрено лично директором школы!
— Я не собираюсь оправдываться, сэр, — с достоинством ответил провинившийся ученик. — У меня имелись крайне уважительные причины для отсутствия на уроках. Вот записка от полиции…
Вильям в этом мире панически боялся лишь женщин и своих снов, (что в последнее время оказывалось понятием тождественным). Гипотетическое исключение из школы — сущая ерунда, по сравнению с Загадкой Гринфилдской канавы.
Лайт-Хаус (б миль от Лондона)
…- Леди и джентльмены, в конце концов, пора принять решение. Признаться, мне давно пора в отпуск. Давайте сделаем решительный шаг, достигнем успеха и позволим себе небольшую паузу.
Человек, жаждущий отпуска, колдовал за столом, готовя себе коктейль. Отточенные движения рук завораживали, да и сам «бармен» так и притягивал взгляды: обаятельнейшая улыбка, великолепная фигура спортсмена, упакованная в безукоризненный фрак, умение сочетать аристократическую холодность с дружелюбием — весьма и весьма незаурядный мужчина. Вполне возможно, этот брюнет с магнетическим взглядом не обладал бритвенной остротой ума, свойственной остальным присутствующим, но ему этого и не требовалось — джентльмен-офицер отвечал лишь за охрану этих самых присутствующих, а заодно и секретной лаборатории, где воплощался в жизнь гениальный сплав науки и, не побоимся этого слова, современной магии, призванный ошеломлять и завоевывать миры.
— Помилуйте, сэр Бо Дж Бо, к чему вам отпуск? — поморщился джентльмен, сидящий у камина со стаканом воды в бледных тонких пальцах. — Вы и так благоденствуете. Позвольте нам решать, что и когда начинать. Вернее, продолжать.
Этот худой человек, с длинными волосами и высоким шишковатым лбом, несмотря на молодость, по праву считался одним из талантливейших умов современной Британии. Да, его мало кто знал. После великолепнейших трактатов о Биноме Ньютона он преподавал математику, сначала в одном из провинциальных университетов, затем в Оксфорде, но внезапно и резко сменил свои интересы, ушел в тень, полностью выпав из поля зрения бывших коллег. Он страстно увлекся биотехнологией и был востребован военным ведомством. Фантастические разработки, рожденные его парадоксальным гением, потрясали воображение тех немногих высокопоставленных лиц Империи, кои оказались посвящены в детали происходящего. Его решение проблем коммутации отдельных особей био-х в объединено-управляемые структуры поражало своей элегантной простотой. Его знали под именем Джеймс Морти, и в тех кабинетах, где произносилось это имя, оно звучало с неизменной долей восхищения, уважения и омерзения.
— Сэр, офицерский отпуск предусмотрен традициями флота Её Величества, и я считаю себя не вправе нарушать закон, — сообщил красавец, щурясь и оценивая на просвет сложнейший напиток в своем бокале.
— Полноте, сэр коммандер. Успеете съездить в Перт и славно растопырить свою очередную пассию на очередной медвежьей шкуре, — усмехнулась дама, сидящая перед камином. Голос ее, скрипучий и неприятный, вопиюще дисгармонировал с внешностью — она была ошеломляюще красива: в роскошном платье цвета злой «бургундии», с величественной манерой держать отягощенную высокой прической голову. Огромные глаза, бледное фарфоровое лицо с чувственными губами — все казалось слишком идеальным для живого человека. Грациозную шею украшали довольно странная смесь драгоценностей: массивное рубиновое колье соседствовало с потускневшей, грубого плетения серебряной цепью, нить отборного жемчуга переплелась с просмоленным шнурком, на которой качалось что-то темное, сморщенное и внушавшее смутное опасение. Да, леди Алис Ки могла позволить себе определенную экстравагантность — даме, помнящей забавные подробности казни сэра Уоллеса[10] простительна легкая небрежность в нарядах. Всем присутствующим мужчинам, так или иначе, случалось делить ложе с этой ископаемой древностью. Едва ли кто-то из джентльменов вспоминал о тех моментах с восторгом: головокружительный, пусть и довольно короткий экстаз непосредственного процесса, достигнув пика эмоций, неизменно заканчивался осознанием странности объятий с полуживым тленом, благоухающим сухим торфом даже сквозь аромат духов. Обычно мужчины с визгом скатывались с ложа, что неизменно веселило опытную любовницу.
Алис Ки по праву считалась одной из самых могущественных и уж определенно самой удачливой ведьмой Ирландии. Некогда, избегая костра, бедняжка была вынуждена эмигрировать в Англию. Не стремясь афишировать свои способности, благополучно меняя мужей и покровителей, Ки дожила до рубежа XIX века, оказывала разовые, но чрезвычайно ценные услуги правительству во время Наполеоновских войн, чуть позже совершила по королевской просьбе путешествие в Ост-Индию. В данный момент леди Алис находилось на королевской службе, где, объединив усилия с молодым лордом Морти, предавалась весьма познавательным, хотя и утомительным экспериментам в области биоконструирования. Если говорить лишенным лирики языком, в процессе сращивания живого и механического, способности леди Алис гарантировали продление жизни биологической составляющей новых существ. Как известно, человек — существо крайне капризное, ранимое и вообще удивительно чувствительное к боли. Опыта леди Алис вполне хватало, дабы продлить бытие практически любому фрагменту расчлененного мяса. Естественно, если мясо оказывалось послушно и жаждало жить.
— Что плохого в медвежьих шкурах? — поразмыслив, решил уточнить Бо Дж Бо
— Там иногда бывают блохи, мой коммандер, — пояснила дама.
