Книга Цветы эмиграции - Нина Алексеевна Ким

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65

У некоторых окошечек сидели люди с чемоданами, как будто собрались в дальнюю поездку, а не на госпитализацию.

– О Аллах! – произнесла она в третий раз, когда увидела учебные кабинеты в школе, которую выбрали её дети для учёбы. В приёмной записали их домашний адрес, чтобы школьный автобус останавливался у дома.

– Вам не надо за это платить, потому что вы живёте далеко от школы.

– А если жили бы рядом?

– Тогда пришлось бы оплачивать проезд, потому что это уже прихоть, а не необходимость, – улыбнулась секретарша.

– Как хорошо, – обрадовалась Айша. Но случилось неожиданное: детей посадили в классы с учениками на год младше; Абиль обиженно произнёс: «С малышами буду учиться!» С самого начала не заладилось у них в школе, приезжали домой после занятий усталые и без настроения. Айша переживала, что не может ничем помочь детям. Шахин хмурился, листая страницы учебников. Он ничего не понимал, не знал, что делать, и осторожно спросил сына, познакомился ли он с кем-нибудь из одноклассников.

– Нет, – ответил Абиль, убирая отросшие волосы со лба, – а с кем там знакомиться, одна малышня, и разговаривают они по-другому, я их не понимаю.

Шахин приехал в школу, где учился сын, чтобы завезти справки в секретариат, увидел его в коридоре. Абиль стоял у стены. Понурый. Разглядывал что-то в тетради, может быть, делал вид, что занят важным. Вокруг другие ученики громко смеялись, бегали и догоняли друг друга, только долговязая фигура сына одиноко подпирала стены и не имела отношения к суете, которая царила вокруг.

– Наверняка каждый день так стоит, – мелькнуло в голове у отца.

Директор школы приняла его дружелюбно, вызвала с урока Абиля и, оглядев отца с сыном, медленно произнесла:

– Педагоги считают, что тебе надо выучить немецкий язык в полном объёме. Придётся перейти в языковую школу. Вернёшься к нам через год.

– Что делать, будем учить язык, – развёл руками Шахин.

Они вышли из кабинета, Абиль молчал и смотрел в сторону, изо всех сил удерживая слёзы, шмыгнул носом:

– Опять придётся привыкать к классу.

– Иногда, сын, надо уметь сделать шаг назад, потом будет два вперёд. Нам всем сейчас тяжело, мужчина должен научиться терпению, – решительным голосом сказал Шахин, чтоб скрыть огорчение.

К новому году Абиль умел свободно читать, разговаривать и писать на немецком языке. Он изменился, стал веселее и охотно рассказывал дома родителям о новой школе и друзьях, таких же приезжих – учащихся языковой школы. Иногда вечерами подтрунивал над родителями, предлагая им разговаривать только на немецком. И им приходилось «играть», потому что без знания языка никуда нельзя было ступить самостоятельно. Айша, стиснув зубы, учила наизусть фразы и слова после визита к гинекологу. Абиль выступал в роли переводчика. На вопросы врача о менструальном цикле он густо покраснел и замялся, поглядывая на мать. Потом попросил врача записать необходимые вопросы, быстро перевёл их, записал и отдал матери молча. Она написала ответы, которые сын опять перевёл, записал и отдал врачу.

– Выучить надо немецкий, а не таскать сына по гинекологам, – разозлилась она на себя и твердила фразы, как попугай.

У мужа дела с немецким вообще шли плохо.

– Говори, как получится, как мама, – подсказывала ему дочь.

Молчун по характеру, на родном языке он тоже был не очень разговорчив, а на чужом вообще не раскрывал рта. Потом выбрал для себя другую методику: переписывал много раз одни и те же слова и запоминал их. Дети переглядывались и улыбались – отец старательно выводил буквы, облизывая губы и мотая головой. Свет в комнате у родителей горел допоздна. Они учились.

Лучше всех чувствовала себя дочь. Не ломала себе голову, выполняла домашние задания ровно столько, сколько задавали в школе, бойко разговаривала, получала неплохие оценки-пункты по всем предметам и не строила особенных планов на будущее.

– И так всё понимаю, – отрезала она разговоры матери о дополнительном чтении.

Глава 10. Густав открывает русские магазины

Густав предполагал, что в скором времени появится немало желающих вернуться в Германию, но не ожидал, что их будет так много. Василий остался в Москве, чтоб помогать прибывшим в Москву.

Густав встречал прибывших в Германию: отвозил во Фридланд (лагерь для переселенцев) и помогал им заполнять документы на немецком языке, обустроиться на новом месте. Два года Густав и Василий работали без перерыва.

С такой же быстротой множились деньги – немецкие марки. Денег становилось огромное количество, а вложить их было некуда, потому что банковские счета у каждого жителя страны контролировались. Как объяснить их происхождение, он не знал. Как тратить – тоже не знал, потому что за дорогие покупки надо было отчитываться перед той же налоговой инспекцией. Пришлось ему идти на поклон к надутому индюку – родственнику из бундестага.

На удивление, тот обрадовался желанию Густава работать. Но удивился, когда понял размах Густава, фронт работы. Через неделю пригласил к себе на ужин. Пока сёстры разговаривали о женских делах, родственник начертил схему:

«Арендовать площадь для открытия магазина – взять кредит в банке – найти поставщиков – связаться с польскими и турецкими магазинами – написать список основных продуктов, без которых не обойдутся переселенцы, – попытаться привозить всё напрямую – познакомиться с условиями ввоза импортных товаров в Германию».

Выслушав его, Густав покивал в знак согласия и восхищённо воскликнул:

– Когда всё получится, выпьем с тобой по сто граммов русской водки.

– Конечно, – ответил тот и добавил, что Густав должен быть частым гостем во Фридланде. Реклама магазинов начнётся именно в лагере.

Открыть первые русские супермаркеты надо на юге, севере и западе страны.

– Почему ты мне помогаешь? – спросил Густав.

– Германия приветствует переселенцев, которые не будут сидеть на шее у правительственного бюджета, я не делаю ничего противозаконного.

В памяти всплывал немецкий язык, на котором Густав разговаривал дома с бабушкой и дедушкой, теперь он смог сносно объясниться с родственником, даже без Эммы обошлись.

– Головастый сухарь, не зря законы сочиняет в правительстве, – подумал Густав, улыбаясь родственнику, который оказался неплохим человеком и помог стать главным кормильцем многомиллионных переселенцев – матерью с грудным молоком, без которого новорожденные растут вяло и часто болеют. Материнским молоком стали русские колбасы, сало, тушёнка и сгущёнка, гречка и горох, водка. Она была живительным глотком для всех. Почему? А куда деваться бывшим работягам? После тяжёлой физической работы открывали беленькую и отдыхали на диване: не надо было сажать что-то в огороде, потому что огородов не было,

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65