на кухню. Полина сидела на табуретке и невинно на меня смотрела.
— Доброе утро, Макс!
— А оно доброе?
— Для меня доброе, несмотря на пасмурную погоду за окном.
— А вот для меня нет.
— Конечно. Так нажраться вчера.
— А я нажрался? В глаза мне смотри?
— А что нет? Или это я тебе заливала твоё пойло? — Смотрела невинными глазами, а был готов от злости разорваться. Они мне что-то подсыпали. Вот отморозки. В голове была какая-то вакханалия. Поморщился.
— Что ты здесь делаешь, на моей кухне и вообще в моей квартире? Да ещё мою футболку напялила?
— А где мне быть, после того, как ты меня, пьянь такая, в луже искупал? Я что, так бы домой поехала? В мокром и грязном платье, в такой же куртке и драных колготках? Да на мне были колготки, можешь успокоится. А футболку твою надела, так могу снять. — Она взялась за низ футболки и потянула на верх.
— Не надо. С меня достаточно, что ты тут задом свои сверкаешь.
Полина встала с табуретки. Оглядела себя. Повернулась ко мне спиной, оттопырила свою пятую точку.
— Где я сверкаю? Всё закрыто твоим балахоном. — Футболка и правда была ей большая и зад прикрывала. — Макс, хватит на меня смотреть ненормальными глазами.
— В смысле не нормальными?
— Ты на себя в зеркало посмотри. Душ хотя бы прими, для начала.
— Для какого начала? Ты чего тут раскомандовалась?
— Я завтрак приготовила.
Я посмотрел на стол. Там был нарезанный хлеб, плавленный сыр. Колбаса полукопчёная, кружочками. На плите шкворчала яичница с помидорами. Это всё было в моём холодильнике. Сглотнул голодную слюну. Полина заметила это. Усмехнулась. Хотел сказать её гадость, но передумал.
— Макс. Я в таком восторге от твоей стиральной машины, что пришлось мне на руках стирать. Как ты стираешь?
— Нормально стираю. Если руки заточены не под то, то никакая стиральная машина не поможет. Тоже мне, хозяйка выискалась. Иди дома у себя и стирай. И нечего хаять мой хай-тек.
— Да я и не хаю. Макс, а телек у тебя тоже прикольный.
— Чем тебе мой телевизор не нравится?
— Всем нравится.
Посмотрел на неё. Стоит улыбается. Повернулся, пошёл в ванную. И на самом деле, надо душ принять. Прежде чем зайти в ванную комнату спросил у неё:
— Послушай, а почему тебя родители не хватились? Им вообще что ли на тебя всё равно?
— Я им позвонила и сказала, что заночую у подружки. Сёстры подтвердили… Сначала…
На последнее слово, я сразу внимания не обратил. Думал как выбираться из гнилой ситуации. То, что мне эта пьянка в боулинге ещё вылезет боком, я даже не сомневался. Пока мылся, маленькая зараза постучала в дверь.
— Макс.
— Чего?
— Я тебе принесла полотенце.
Да твою душу! Вылез из ванной, приоткрыл дверь.
— Дай сюда. И не смотри на взрослого дядю. — Она просунула мне полотенце, потом усмехнувшись сказала из-за двери.
— А чего там смотреть? Я всё уже до этого посмотрела.
— Чего???
Она опять засмеялась за дверью.
— Да ладно, Макс, успокойся, у тебя всё в порядке. Стыдится нечего. — Прикрыла дверь. Я некоторое время был в ступоре. Да, Макс, ты конченный придурок. Здорово они тебя развели.
Сполоснулся. Вытерся полотенцем. Трусы кинул в грязное бельё. По привычке обмотал полотенцем себе бёдра и вышел. И тут вспомнил:
— Так, что значит сначала?
— Ты о чём, Макс? — Спросила с кухни Полина.
— Ты сказала, что сёстры подтвердили, что ты у подружки. Потом добавила: «Сначала». Что значит сначала?
Она вышла из кухни. Стояла ехидно улыбалась и разглядывала меня.
— Макс, классно выглядишь.
— Завязывай. Отвечай на вопрос.
— Я не на уроке у тебя. — Задрала свой носик.
— Я жду, Литвинова?
— Да запалили они меня. Сегодня утром сказали, что я осталась ночевать у мужчины. Теперь родители едут сюда. Папа и мама. Короче, Макс, будет скандал. Но я попытаюсь уговорить папу, чтобы он тебя не сильно бил. А то не хорошо получится, тебе завтра в школу, а у тебя бланши. Да и в ЗАГС как с синяками идти?
Не знаю какой у меня вид был, наверное такой же, как у жабы с вытаращенными глазами, которую положили под наезжающий асфальтный каток. Я даже сказать ничего не мог, только хватал ртом воздух. Она засмеялась. Я отпустил полотенце, оно начало сползать. Взгляд Литвиновой сразу прирос к моим чреслам и стал заинтересованный. Успел перехватить сползающее полотенце.
— Да ты… Вот ты… — Я пытался удержать рвущуюся из меня тотальную нецензурщину, как раздался звонок в дверь.
Я продолжал пялится на дверь в прихожей, как Полина спокойно подошла и открыла её.
— Доброе утро, — услышал я, — Ваш заказ. Пицца капричиоза, пицца спайси пепперони биф, пицца ветчина и грибы.
— Всё правильно, спасибо. Вот деньги.
— Распишитесь пожалуйста… Приятного аппетита и до свидания.
— До свидания. — Полина нагруженная тремя коробками с пиццей, закрыла дверь. Спокойно прошла на кухню. Я продолжал, как дурак, смотреть на это всё. Слов нет. Зашёл в комнату. Вытащил из шкафа чистые трусы, носки, футболку, спортивные штаны. Оделся. Проверил её платье и куртку. Всё было сухое. Прошёл на кухню. Полина сидела и уплетала кусок пиццы, запивала кофе. Посмотрела на меня, поблёскивая стёклами очков.
— Макс, ты чего тормозишь? Садись, завтракать будем.
— Завтракать? — Взял мобильник, вызвал такси. Адрес из личных дел Литвиновых я помнил.
— Макс, а зачем ты вызвал такси? Да ещё к нам? В гости хочешь?
— Умная самая? Собирай свои манатки, сейчас такси приедет. Пиццу тоже забирай, накормишь свой семейный подряд.
Она перестала есть, положила недоеденный кусок на блюдце.
— Макс…
— Помолчи. Знаешь, Полина, я был лучшего мнения о тебе. Думал ты всё же умная девочка. А оказалась глупая малолетка. У которой мозгов хватает только на мелкую пакость. Хотя вчера пакость выросла до размеров айсберга. Ты сейчас поедешь домой и подготовь папочку, что в клуб, который он построил для своих деток, нагрянет полиция, потом из роспотребнадзора. Знаешь почему? Что молчишь? Не знаешь? Ну вот видишь, как всё плохо. Детка, если что-то замыслила, просчитывай всегда последствия. Я поеду, сдам кровь на анализ. А теперь угадай с трёх раз, какое дадут заключение? А потом я выставлю бешеный иск клубу. И не слабый иск, так как своё здоровье я не на улице нашёл. Так что клуб придётся закрывать или продавать. Андестен, Литвинова?
Я видел, как по мере того, что я говорил, девчонка стала бледнеть. Но я продолжал.
— Начнётся разборка. И выясниться, что молодёжь гуляет там, игнорируя запрет для несовершеннолетних находится в подобных заведения позже 22.00 часов,
