прямо перед ним. Но он меня не видит.
Моя коллега смотрит на меня, и я яростно качаю головой. Я не хочу, чтобы он знал, что я здесь.
— Она недавно ушла, — говорит она.
Сэм постукивает по стойке тростью и ругается себе под нос.
— Ты можешь передать ей это? — он подсовывает фотографию моей коллеге, и она принимает её.
— Конечно.
Он разворачивается и уходит, даже не успев выпить кофе.
— Сэр, а что насчёт вашего заказа?
— Забудь об этом, — говорит он, отмахиваясь от неё, и выходит.
Она поворачивается ко мне, но не раньше, чем посмотрела на фотографию, и с отвращением передала её мне. Я смотрю на изображение и чуть не падаю в обморок. Это фотография, на которой я удовлетворяю себя в лесу. И это может означать только одно…
— Мне пора идти, — говорю я, не поднимая глаз на коллегу.
— Наверное, так будет лучше всего, — говорит она.
Теперь он не только нарушил мои личные границы, но и разрушил мою общественную жизнь. Как я могу показаться здесь снова, если к следующей смене все узнают мой маленький грязный секрет?
Я снимаю фартук и выбегаю через заднюю дверь, надеясь избежать встречи с Сэмом, и, желая, унять тошноту от моего унижения.
Звонок в дверь. Как мило, что мой сталкер заявил о себе таким образом. Я подхожу к двери и швыряю фотографию в лицо Дэлу, как только он переступает порог моего дома.
— Что за..? — он смотрит на фотографию, сразу же понимая откуда она.
— Почему он это сделал? — спрашиваю я, стараюсь, чтобы мой голос не дрожал, но это бесполезно.
— Мэрайя, я могу…
— Вы работали вместе? Это была какая-то чёртова игра, в которую вы, ребята, решили со мной поиграть?
Он качает головой.
— Нет. Я не знал, что он был в лесу той ночью, пока ты не сказала, что я заставил тебя кончить дважды, прежде чем поймать тебя.
— Не пизди!
— Клянусь богом, Мэрайя. Вот почему я проводил тебя до твоей машины, когда мы закончили. Я не хотел, чтобы он навредил тебе.
— Как мило с твоей стороны. Какой джентльмен!
Я больше не знаю, чему верить.
— Когда я узнал, что он преследовал тебя… — он качает головой.
Я делаю глубокий вдох.
— Я когда-нибудь спала с ним?
— Я был в лесу и в холодильной камере у тебя на работе. Если бы были другие случаи, куда он сунул свой нос, я бы отнял у него больше, чем просто зрение.
Облегчение, которое я испытываю, услышав это, недолговечно, потому что, хоть это всегда был он, оставшаяся часть его предложения застревает у меня в груди.
— Так ты сделал это с ним?
— Для тебя.
— Ты не можешь говорить, что это было для меня, Дэл. Я не просила тебя об этом!
— Я должен был защитить тебя.
Я вздыхаю. Я хочу ненавидеть его за это признание, но не могу. Я разрываюсь между чувством отвращения и гордости. С одной стороны, он показал, на что способен, а с другой, он доказал, что сделает всё, чтобы я была в безопасности.
Он хватает меня за руку и притягивает к себе.
— Я сожалею о том, что мне пришлось сделать, чтобы защитить тебя, но мне не жаль, что я уберёг тебя от него. Я сделаю всё возможное, чтобы ты была в безопасности, я тебе это обещаю. Просто доверься мне ещё раз, Мэрайя.
— Дэл…
— Нет, послушай. Я дышу тобой. Ты живёшь внутри меня навсегда, — он поднимает рубашку, обнажая красивую татуировку с изображением осеннего дерева, а рядом на скамейке под деревом лежит камера.
Я задыхаюсь от переполняющих меня эмоций и оглядываюсь назад, в сторону своей спальни, отстраняюсь от него и спешу схватить со стола альбом для рисования. Я перелистываю страницу и убеждаюсь, что это фотография, которую я нарисовала сразу после фотосессии. И снова гордость и разочарование борются за власть в моём сознании.
Я возвращаюсь в гостиную и подталкиваю к нему альбом для рисования.
— Ты думаешь этим сразить меня? Это значит, что ты был в моём доме без моего разрешения.
— Прости, Мэрайя. Это просто хороший рисунок, и он доказывает, что тот день повлиял и на тебя тоже.
Мои щёки краснеют. Никто никогда не был таким одновременно оскорбительно-честным и милым. Это вызывает во мне неоднозначную реакцию, и я не знаю, что с этим делать. Он видел, как я рисую на бумаге, — это замечательно. Я просто не ожидала, что мой рисунок окажется на теле моего сталкера. То есть, одного из моих сталкеров.
— Я ненавижу тебя за то, что ты сделал.
Я изучаю свои ноги, прежде чем позволить своему взгляду встретиться с его.
— Но я люблю тебя за то, что ты думаешь, что мои глупые рисунки достаточно хороши, чтобы набить их на своём теле.
— Они не глупые.
Я шагаю вперёд, желая оказаться к нему ближе. Такое ощущение, будто я стою на краю обрыва. Если я сделаю ещё пару шагов, то смогу обрести что-то прекрасное, но я также рискую повредить своё сердце.
— Откуда мне знать, что всё остальное время это был ты?
— Тебе нужно, чтобы я напомнил тебе, как ощущался мой пирсинг на члене, когда он задел твою киску?
Я забыла о красивых чёрных штангах под его членом. Было трудно сосредоточиться на них, когда меня преследовали и принуждали, потому что такой опыт заставил меня чувствовать всё сразу. Но я определённо почувствовала их, когда мы были в холодильной камере. И он прав. У человека, который взял меня в лесу и на работе, были одинаковые чёрные штанги.
— Может быть, ты хочешь почувствовать это в глубине горла, чтобы освежить память? — спрашивает он. Мы стоим так близко друг к другу, что его тёплое дыхание ласкает мою макушку.
Моё сердце застревает в горле. Он такой грубый по сравнению с человеком, которого я помню на съёмках. Это я так влияю на него? Или он так влияет на меня? Он меня обидел, бросив меня после фотоссесии, и я злилась на него, но всё же я отдалась ему, даже если не знала, что это был он. Я была в его руках, и я скучаю по этому чувству.
Я скучаю по нему.
— Да, я хочу, чтобы ты напомнил мне.
Его руки ложатся мне на плечи, толкая меня вниз на колени. Я сталкиваюсь лицом к лицу со своим рисунком, когда он поднимает подол рубашки, чтобы расстегнуть джинсы. Я рассматриваю татуировку. Мне
