— Ничего... — Начал он и скривился от усилившейся хватки.
Страх, я, наконец, распознал эмоцию в глазах. Не за пациентов, за себя и не направленный на меня. Он боится чего-то другого, чего-то покалечившего пять мужчин. Я вспомнил пустые улицы деревни, хотя тут должны вести бойкую торговлю. Странный интерес ленивого стражника. Будь всё хорошо, они бы даже не заметили нас.
Страх. Они все чего-то боятся.
Не сильно, но достаточно, чтобы тревожиться.
— А теперь, мальчик, ты мне расскажешь, что у вас приключилось. Ты ведь не будешь врать мне?
— В-в-вы ревизор?
— А сам то, как думаешь? — Ответил я с хищной улыбкой, которой изо всех сил старался придать дружелюбности.
Жрец побледнел. Губы мелко затряслись, а в уголках глаз заблестели слёзы.
— Господин, мы не виноваты!
— А кто виноват?
— Не знаю... может, глава уже узнал... но я ничего не знаю! Клянусь Светом! Пощадите...
Становится очень интересно. Страх и тревога мешают рационально мыслить и часто выдают подозрения за факт. Люди видят фигуры в темноте, слышат шёпот в ветре и шаги за спиной. Ну, или принимают внезапного гостя за вестника рока.
— Ну, раз ты уже закончил с девочкой. — Сказал я, большим пальцем давя на тонкую кость. — Будь так добр и отведи меня к этому главе.
— Вы... вы ведь меня пощадите?
— Для начала выслушаю всех.
Как давно у меня не просили пощады, ах, успел позабыть это сладкое чувство власти.
Глава 9
Жрец семенит рядом, сгорбившись и поглядывая на меня, как побитый щенок. На нас оглядываются шахтёры, идущие на смену, женщины, идущие к реке с полными тазами одежды. Мимо пробежала стайка детворы, перемазанная грязью и пылью. Я иду расправив плечи и опустив ладонь на навершие меча. Всем видом источаю властность и контроль.
Ветер касается волос, отбрасывает пряди на лицо, а на губах играет тонкая улыбка.
Дом главы в самом центре деревни, массивный, из каменных блоков и брёвен. Крышу венчает флюгер в виде шахтёра с киркой. К улице обращены огромные окна, будто кричащие о том, кто здесь хозяин.
От города дом огорожен каменным забором высотой до пояса напротив входа и в два человеческих роста вдоль других стен. Двое стражников у входа ощутимо занервничали при виде меня, сжали древки копий. Один шагнул навстречу, сказал наигранно спокойным голосом:
— Здравствуйте, мастер, а кто это с вами?
Жрец повернулся ко мне, натянуто улыбаясь, дёрнулся и протараторил:
— Это ревизор Его Святости!
Стражник окостенел, с трудом поклонился и почти услышал, как хрустит скованный ужасом хребет. Второй торопливо распахнул дверь и отступил. Мы вошли внутрь и подошвы сапог погрузились в роскошный ковёр. Нос защекотало тончайшими ароматами благовоний. Я по-хозяйски оглядел картины на стенах, грубоватые статуи из дикого камня и... Самородок мёртвого серебра размером с монету, лежащий под стеклянным колпаком на постаменте.
Прошёл за жрецом, но опустился в кресло у камина и небрежно дёрнул пальцами.
— Зови главу.
— Он наверняка в кабинете...
— Я не спрашивал, где он. Я сказал, зови.
Жрец поклонился и посеменил к лестнице на второй этаж, оставив меня в мрачном одиночестве. Впрочем, не в таком уж и одиночестве. Одна дверь приоткрылась и на меня взглянуло бледное девичье лицо. Служанка жмётся к двери и старается не дышать, лишь бы не привлечь внимания.
