— Вот это крутой парень.
~~~
В СРЕДУ ВЕСЬ ДЕНЬ ШЕЛ ДОЖДЬ. Но на работу я пошел. Джордан был на кухне, оценивающе меня оглядел, сказал:
— Ваши раны заживают.
— Вы так думаете?
— Они так выглядят.
Прямо дзен-буддизм какой-то.
Несколько водопроводных труб засорились, он спросил, могу ли я с ними что-нибудь сделать.
Я сказал:
— Конечно.
Вот ублюдок. Я целый день провозился, чтобы их прочистить.
К четырем часам я, распластавшись, лежу под водопроводной трубой, грязная вода капает на лицо, и тут появляется она. В красном джерси, которое просто прилипло к ее формам. Говорит:
— Вот то, что мне нравится: мужчина на спине.
Я закончил проклятую работу, поднялся. Она подошла, ростом мне по плечо. Опять с этой хитренькой улыбочкой на лице. И я не знаю, из-за чего — то ли из-за похорон Джои, или из-за того, что меня избили, или из-за каких-то флюидов, или просто крыша съехала?..
Короче, я ее схватил, прижал к себе и поцеловал. Сначала она сопротивлялась, а потом впилась в меня. Я ей в рот язык засунул, схватил руками за задницу — и улетел. Дождь лил как из ведра, она отодвинулась, проговорила:
— Надеюсь, ты сможешь закончить то, что начал.
И ушла.
И стояли мы под дождем, я и мой член, и я вспомнил, что сегодня вечер среды. Сюрприз от мистера Ганта. Когда в гараже я сдирал с себя промокший насквозь комбинезон, зашел Джордан, говорит:
— Насчет квартиры над гаражом: дело проясняется. Всё готово.
— Черт, я не знаю.
— Там есть душ, чистый спортивный костюм… пользуйтесь, пожалуйста.
Пошел пользоваться.
Это было что-то вроде студии:
кровать
душ
маленькая кухонька.
И, черт возьми, стопки чистых роскошных полотенец. Осужденному полагается одно полотенце на неделю.
Хорошенько ошпарился в душе, вышел, заметил небольшой холодильник под телевизором. Весь забит пивом. Открыл «Гролш», хлебнул хорошенько.
Постель свежая, я едва не уступил соблазну. Но меня еще ожидал сюрприз от Ганта. Спортивный костюм был новый, черный, большого размера, на спине надпись:
С НАИЛУЧШИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ ОТ «КЛАРИДЖИЗ»[25]
То, что надо.
На выходе встретил Джордана, он сказал:
— Мисс Палмер выразила особое… одобрение… за вашу… работу.
— Я готов удовлетворить любое ее желание.
Черт бы побрал «Гролш». Джордан печально улыбнулся, сказал:
— Только делайте это с умом.
Северная линия, как обычно, словно взбесилась, и домой я добрался не раньше семи. Возле дома была припаркована машина Ганта. Дверь открылась, Нортон сказал:
— Опаздываешь, залезай.
Бычара был за рулем, я уселся рядом с Билли на заднем сиденье. Он спрашивает:
— Ты где, блин, был?
— Эй, Билли… охолони. Я на работе был.
Он посмотрел на спортивный костюм, сказал:
— Ты что, в «Клариджиз» работаешь?
— Только по совместительству.
Он был очень возбужден, на лбу выступили бисеринки пота. Дымил, прикуривая одну сигарету от другой. Я спрашиваю:
— Что за сюрприз?
Он что-то пробормотал, потом сказал мрачно:
— Увидишь, мать твою.
Подъехали к Нью Кросс, остановились у старого склада.
Я говорю:
— Тут что, гомики тусуются?
Нортон посмотрел на меня. Вылезли из машины, зашли внутрь. Нортон говорит:
— Нам в подвал.
— Я и не знал, что сюрприз под землей.
— Ты еще многого, мать твою, не знаешь, парень.
Спустились.
Пахло гнильем, мочой и запустением. Я знал этот запах. Внизу был Гант с двумя парнями. Они стояли возле привязанного к стулу мужчины. Черного. Рот его был заклеен полоской серебристого скотча. Из-под нее просачивалась струйка крови, я понял, что они выбили ему зубы. Это фирменная фишка юго-восточного Лондона. Черный был одет в найковский свитер, весь пропитанный потом, и гэповские брюки цвета хаки, мокрые между ног. Гант был в пальто «Барбур» и вельветовых брюках цвета загара. Автоматический «браунинг», болтавшийся у него на боку, казался неуместным. Гант сказал:
— А… Митч! Как приятно, что ты смог к нам присоединиться.
Черный на меня пристально посмотрел, глаза большие-пребольшие, и в них мольба о помощи. Гант говорит:
— Как я уже сказал, я высоко ценю твою сольную работу с этими… защитниками. Поэтому сейчас, в знак благодарности, отдаю тебе одного из них.
Я глубоко вздохнул:
— Это не тот.
Гант чуть не взорвался от ярости, посмотрел на Нортона, на черного, потом медленно перевел взгляд на меня. Глаза у него были как черные камешки. Говорит:
— Откуда ты знаешь? Они все на одно лицо.
— Мистер Гант, тех, кто лупит тебя с особым старанием, запоминаешь очень хорошо.
Он с размаху пнул черного по колену.
Потом повернулся к Нортону, сказал:
— Ты, урод, ты что сделал — притащил сюда первого попавшегося негра?
Нортон промолчал.
Гант взял себя в руки, пожал плечами, произнес:
— Ну бог с ним.
И выстрелил черному в голову.
Выстрел гулко отозвался в подвале, и, клянусь, я даже слышал, как испуганно взлетели голуби.
— Извини, Митч, потратил твое время, — сказал Гант.
Тысяча мыслей пронеслась в моей черепушке, но я решил: играть так играть. Говорю:
— Еще не все потеряно, мистер Гант.
Он, сдерживая сарказм, говорит:
— Правда?
— Надо все это оформить. Оставляете чувака на стуле, привозите в таком виде к дому в Брикстоне, вешаете табличку, типа…
— Табличку? — переспросил Гант.
— Ну да. Как вам, например, такая:
ВЫ ЗАНИМАЛИ.
