Леса так не поступали.
После того как они преодолели Щит, это был первый признак присутствия людей. Но вскоре они нашли и другие следы – длинные узкие полосы, а по обе стороны от них маленькие ямки.
– Фин-Кединн предупреждал о таком, – сказал Торак. – Они как полозья, племена Глубокого Леса используют их, чтобы ходить по глубокому снегу. Снизу их подбивают мехом. Ворсинки повернуты назад, благодаря этому ты можешь быстрее спускаться с холма, а когда поднимаешься, они, наоборот, не дают скользить назад.
Восточный ветер швырнул в лицо Ренн мелкий снег. Она поежилась. Была самая середина дня, и тисы вокруг нее не отбрасывали тень. Они должны были спать, но Рен чувствовала, что деревья бодрствуют и наблюдают за чужаками.
Ей стало интересно – что еще они видят?
Спустя какое-то время наткнулись на новую маску, точно такую же, как у Челюстей в Глубоком Лесу, только у этой на лбу был отпечаток лапы медведя.
– Теперь они знают, что мы здесь, – тихо сказал Торак.
– Может, они не видят в нас угрозы.
Торак молча посмотрел на Ренн. Их опыт общения с людьми из племен Глубоко Леса говорил совсем о другом.
– Думаю, теперь нам лучше заметать следы, – сказала Ренн.
– Да, жаль, что мы не подумали об этом раньше, – согласился Торак и, отрезав веточку от куста можжевельника, передал ее Ренн.
Короткий зимний день клонился к закату. Волк беспокойно поглядывал на Торака. У Ренн начали чесаться зигзагообразные татуировки на запястьях.
Рек с Рипом настойчивыми криками дали знать, что нашли добычу. Им вторила стая воронов. Волк всех спугнул, и они, громко хлопая крыльями, взмыли в небо.
Осталось от добычи немного – у подножия гряды лежали, словно сваленные в кучу, обглоданные туши самца зубра, двух самок и теленка. Тушка теленка в сравнении с другими казалась совсем крохотной. Ренн вспомнила следы на снегу – большие самки, а между ними мелкие – теленка.
– Что-то их до смерти напугало, – сказал Торак.
– Росомахи иногда обращают в бегство оленей, но нет такого зубра, который бы испугался росомаху.
– И ни один человек не нарушит Договор, оставив добычу.
Торак заметил кое-что еще. Неподалеку росла березовая рощица, и кора у деревьев была ободрана по кругу, так, словно кто-то задался целью их всех убить.
– Это не мог сделать человек.
Ренн посмотрела на Торака:
– Медведь? Демон?.. Сдирающий Кожу?
– Кто бы это ни был, он замел следы.
Опустились сумерки, пора было подыскать место для стоянки, но Торак пошел дальше в Лес и махнул Ренн, чтобы не отставала.
Они оказались в роще вековых дубов, на узловатых ветках густо росла омела. Рек с Рипом уселись на ветку одного гиганта с полым стволом. Волк остановился и напряженно наблюдал за воронами.
Ренн прикоснулась к перьям хранителя племени и тихо сказала:
– Дерево Смерти.
Торак пошел к дубу.
– Вернись! – крикнула Ренн.
Обозленные и растерянные души еще могли быть где-то рядом. И они могли попытаться завладеть Тораком.
Все племена оставляли своих мертвых, чтобы другие существа могли ими кормиться, но каждое делало это по-своему. В Открытом Лесу тело оставляли на Плите Смерти у реки, так чтобы их души, подобно лососям, могли найти путь в Горы, а оттуда к Первому Дереву. Морские племена привязывали тело умершего к лодке, а лодку топили, передавая своих мертвых Матери-Морю.
Ренн не помнила, какой обряд совершали племена Глубокого Леса, знала только, что они помещали мертвецов в полые стволы деревьев. Мать Торака была из племени Благородного Оленя, ее Деревом Смерти был Великий Тис в священной роще. Возможно, поэтому Торак хотел заглянуть внутрь ствола дуба.
– Судя по татуировкам, это племя Летучей Мыши, – сказал Торак, и голос эхом разлетелся внутри дуба.
– Только не трогай!
– Я и не собирался. Иди сама посмотри.
* * *
Это была женщина лет пятидесяти. Полная, на лице морщинки от частого смеха, умерла до Звезды-Молнии, но стояла зима, и дурной запах еще не появился. Насчет татуировки Торак оказался прав, у женщины на подбородке был черный с зазубринами треугольник, очень похожий на крыло летучей мыши.
Покойную, несомненно, любили при жизни. Родственники надели на нее новую парку и штаны из белой шкуры зимнего зайца и очень аккуратно уложили ее внутрь ствола вниз головой, так же как спят покровители их племени. Они изрезали ее башмаки и раскидали кусочки, чтобы она не могла вернуться назад.
При жизни ее кормил Лес, и теперь она должна была стать едой для его обитателей. Кто-то уже разодрал когтями живот и выклевал глаза. Так было принято, и Торак подозвал Ренн не из-за этого.
Он показал на лоб мертвой женщины, потом на грудь.
Ренн втянула воздух сквозь зубы.
– Нет Меток Смерти!
– Кожу срезали и сделали это очень аккуратно. Отсюда не видно, но, кажется, на пятках их тоже нет.
Не важно, из какого ты племени, ты должен нанести на покойника Метки Смерти: на лоб – метку души мира, на грудь – метку племени, на пятки – метки имени. Метки Смерти держат души вместе во время их путешествия, не дают умершему превратиться в демона или призрака.
Ренн присмотрелась к животу мертвой женщины:
– Похоже, это сделал медведь.
Торак увидел на парке мертвой женщины жесткий волос, выдернул его и показал Ренн:
– Да, это медведь. Вот только медведи, перед тем как задрать добычу, не срезают Метки Смерти.
У Волка шерсть на загривке встала дыбом. У Ренн так и не перестали чесаться татуировки на запястьях.
– Чем пахнет? – спросила она.
Торак глянул на брата по стае, и они что-то беззвучно сказали друг другу.
– Медведем. – Торак нахмурился. – Следы, что я нашел, тоже были похожи на следы медведя, но это был не медведь.
– Как это?
– Сам пока не понимаю, просто знаю – что-то тут не так.
Снег с шипением упал с ветки, и Торак с Ренн вздрогнули от неожиданности.
– Кто бы ни срезал ее метки, – продолжил Торак, – это сделал не медведь.
Ренн задумчиво кивнула:
– Да, края слишком ровные.
Они посмотрели друг на друга и одновременно вспомнили мрачные истории, которые слышали на встрече племен. Люди называли их Сдирающими Кожу… Они описывали призрачных существ, которые срезали с покойников Метки Смерти и разбивали головы, чтобы сожрать мозг…
Ренн почувствовала, как в душе поднимается волна гнева. Эта женщина была чьей-то дочерью, подругой, матерью, под ее татуировкой в форме красной луны было две точки, значит у нее было двое детей. Ее браслет сплели неловкие детские пальцы – возможно, внук или внучка. Она не
