тр… Ехала другая машина и скорую выз… Я тоже просил, умолял… Чья же это в… Или начальства не постав… Я буду реш…
Сознание то появлялось, то пропадало. Но я должен что-то сделать. Не могу позволить причинить боль Кристи. И перед носом снова оказался этот едкий запах.
— Хьюстон, ты с нами? Смотрите, до чего вас это довело, — не скрывая высокомерия, сказал он, повернув голову в сторону, с лежавшей на полу Кристи и шприцом в руке.
— Я вколол ей почти два пакетика, — поднеся голову, сказал на ухо и бросив на ковер.
Я хотел подползти к Кристи, но тело не слушалось. Единственное, что мог — кричать и плакать, зовя ее.
— За что-о? — в слезах крикнул я ему.
Он лишь посмотрел на меня, развернул на спину. Разогнул ногой руку и хотел вколоть шприц. Изо всех сил, что у меня остались, попытался выдернуть руку, но несколькими четкими ударами по ребрам он отбил все желание и возможность моего тела это сделать. В итоге вколов остатки.
Не знаю, сколько прошло времени, но в сознание я пришел уже когда мог мыслить. Сблеваф на ковер, сразу пополз к Кристине. Она все также лежала на полу.
— Кристи, ты меня слышишь? Скажи что-нибудь, — что есть сил, в слезах, крикнул я.
Доползя. Увидел во рту высохшую пену.
— Нет! Нет! Этого не может быть! — уже в истерике захлебывался я.
Я прислонил голову к груди. Не ощутив стука сердца, попытался нащупать пульс. Его также не было.
— Это должно было кончится не так! Не-ет! — накатом положил ее тело на себя и обнял изо всех сил.
Достал шприц из ее руки. Набрал воздуха и поднес к своей. Прошептав лишь одно слово:
— Прости…
Глава четырнадцатая
— Ну, зачем тебе ехать, не пойму? — в какой раз с явным недоумением повторил я.
— Моего внука ложат в психиатрическую больницу. Я не могу не поехать, — сказала бабушка.
Даже слова местами не меняет. Неужели мозги настолько набекрень пошли. Вот такая забота и волнение мне не нужны. Оно только тормозит и мешает. Поэтому я и хотел, чтобы отвез только дед. Молчит, лишних вопросов не задает, лишней сентиментальности не проявляет. Точнее, вовсе не проявляет. Просто ведет машину, куда следует.
— Я говорил, что это формальность, не более. Сколько еще повторять, — облокотившись рукой о дверь, сжал кулак и приложил подбородок, смотря в окно. — А ты раздуваешь из мухи слона, да так, что должен повторять одно и тоже. Задолбало! — произнеся последнее слово, прикрывая рот с еле отчетливым движением губ, понятным лишь мне.
— Я все равно пойду с тобой, — настойчиво сказала она.
— Да как вам угодно. Других исходов уже нет, — все так же облокотившись, сказал я.
Подъехав к больнице, дед припарковался на стоянке, и мы вышли из машины. Взяв сумку с вещами на неделю, мы с бабушкой направились к приемному покою, а дед остался возле машины курить сигарету.
— Может, стоило одеться, ни столь формально? — спросила бабушка, идя возле меня.
— Мне так удобно и мне так нравится. Я не собираюсь идти на уступки, даже если это какая-то больница, — смотря прямо с засунутыми руками в пальто, сказал я.
— Хорошо, поняла. Пожалуйста, не говори о них… — не зная, что ответить, остановилась она.
Забор и здания выглядели так, словно пережили апокалипсис, готовые развалиться в любой момент. Обшарпанная краска, наложенная слоями друг на друга, граффити на каменном заборе, маленькая центральная площадь, поросшая травой сквозь плиты и бомж в близлежащей мусорке создают неповторимую атмосферу. Что даже здоровый человек со слабой психикой получит неприятные диагнозы, только увидя само окружение. Тремя словами. Место, губящее людей. Единственное, что напоминает тебе о том, что ты в настоящем — это новые окна и видеокамеры, расположенные вдоль всей территории.
Мы подошли ко входу и зашли внутрь здания. Полный мужчина, сидящий на пропускном пункте, встал и начал говорить:
— Стойте! Куда идете? — спросил он нас.
Немного замешкавшись, бабушка опередила и начала первая:
— Моего внука на неделю ложат для вы… — мужчина перебил ее.
— Понял. Вы остаетесь здесь. А парень с вещами идет в соседнее здание с красной табличкой.
Посмотрев в сторону, на место куда идти, указанным мужчиной. Поправил сумку на плече, повернулся к бабушке и улыбнулся. Попрощался говоря: Все будет хорошо, это всего неделя. Так или иначе, я понимаю ее волнение оно типично для среднестатистического человека. Еще раз поправил сумку спадающую с плеча, развернулся и прошел через железный поручень. Пройдя с десяток метров на противоположной стороне, возле двери, подумал еще раз посмотреть на бабушку и помахать. Но вовремя одумался, не хотелось портить настроение, увидя ненужные телодвижения ее рук. Лучше остаться в неведении и сохранить хорошее настроение, создавшееся между нами.
Открыл дверь и вошел на территорию учреждения. Красная табличка была в ста метрах от меня. Я направился к ней. На территории было тихо, лишь деревья шумели от ветра, разбавляя тишину местности. Когда ехал, думал увидеть больных, одетых в одинаковые больничные робы, гуляющих по территории. Видимо еще холодно, поэтому не выгуливают. И правда, кому нужен псих с гриппом или того хуже. Но мой интерес все же не остался не удовлетворенным. Проходя здание, стоящие вдоль забора, как и все остальные подобные ему, взгляд случайно зацепился на пятом этаже. На нем в одном из окон с железными решетками стоял мужчина, нет, скорее старик в белой смирительной рубашке. Я остановился посмотреть на старика. И он также заметил меня. Когда наши взгляды пересеклись, дед резко нагнулся, спрятавшись за окно.
— Да уж, это все? — растерянно проговорил я и продолжил. — Ожидал, что повернется спиной и покажет мне зад или начнет бится головой.
Собравшись идти дальше, поправил сумку и в еще раз взглянул на этаж с дедом. Убедиться, что его точно нет. Направив взгляд, дед снова стоял возле окна. Только теперь держа в зубах бумагу со словами: “Спасите меня.”. Должен сказать, это удивило. Ожидания определенно были, но не такие. Все же подобные места могут удивлять.
— Прости, дед, я сам псих. Видишь, — широко открывая рот не переходя на крик, проговорил я, указывая на сумку.
После моей попытки донести информацию дед отпустил бумагу в зубах и снова уставился в окно, не обращая на меня внимания. Думаю, это уже не впервой, когда ему отвечают подобным образом. Либо дед научился читать по губам, либо понимать реакцию.
Дойдя до места, куда направил мужчина, на табличке было написано: “Приемное отделение Номер
