Губан бросился ей навстречу.
Не пройдя и четверти намеченного пути, Губан потерял сознание от жары. Затем восходящие потоки вынесли его наверх, в более прохладную зону, и он пришел в себя, наткнувшись на уступ. Перед глазами оказался ярко-желтый нарост водорослей, пушистый и выглядевший вполне здоровым. Он набросился на него, как самая жадная самка из былого гарема. Он до тех пор скреб уступ большими белыми резцами и заглатывал пищу, пока не остался лишь голый камень. Желтые водоросли прекрасно приспособились к местным условиям, и Губан, голодавший несколько дней, впервые почувствовал себя более или менее сытым.
Перед глазами перестала плавать мутная пелена, вызванная голодом. Он заметил крошечных прозрачных креветок – их выдавал только ярко-голубой кишечник. На вкус они оказались малосъедобными, но сил явно прибавили. А потом он увидел целую россыпь морских звезд, больших уродливых черных существ с таким количеством шишек и шипов, что поначалу он решил, что это часть вулканических конусов, к которым они цеплялись. Когда он начал отдирать их от камня, звезды извергли ядовитую черную жидкость. Ну что же, какая-никакая еда, и в крайнем случае сойдет за оружие. Губан жрал их, пока не наелся.
Водоросли, креветки, морские звезды. Раньше он, вожак большой стаи, оставил бы эту еду самкам и слабым самцам, а сам либо охотился на рыбу, либо демонстрировал силу своих зубов на самой толстой раковине моллюска. Теперь нет никого, перед кем стоило бы доказывать свое превосходство.
Вообще никого. Губан больше не владыка, не король для своих подданных. Нет двора, нет красивых самок, готовых танцевать, лишь бы он обратил на них внимание. Он не знал, как долго находится в этой черной крепости. Думать получалось плохо. Кажется, он нырял, даже не один раз, видел лучи солнца, проникавшие в полдень между конусами. И зачем ему это знание? Места обитания черных морских звезд известны; где находится расселина, облюбованная тучами крошечных креветок с голубыми прожилками, тоже понятно. А еще желтые водоросли… Дни проходили в темных и смутных мыслях, горьких и злобных упреках самому себе, проклятиях и оскорблениях, вызванных тем, что ему предстоит умереть трусом. Красочная расцветка собственных плавников, когда-то говорившая о его высоком ранге, теперь выдавала в нем самозванца. Губан не отказался бы от сна, но истощенное тело взяло верх над разумом.
Как и все доминантные самцы своего народа, Cheilinus undulatus, великий губан-наполеон – ныне Губан Вершин – когда-то был самкой. Это чудесное природное явление, священная тайна, изредка открывалось некоторым самкам только в том случае, если погибал владыка стаи. Тогда они готовились пройти Переход, но сначала, прежде чем претендовать на звание вожака, им предстоял ритуальный бой друг с другом. Так выбирали самого сильного, самого великолепно одетого нового владыку, а другие, не прошедшие отбор, так и оставались в переходной стадии. Губан с Вершин испытал самую радикальную гормональную трансформацию, и его новый пол ни у кого не вызывал сомнения.
Как и при любом перерождении, он начисто забыл собственный опыт. Воспоминания начинались с того момента, когда он вынырнул из какой-то темной щели и услышал гомонящих возбужденных самок. А вскоре неподалеку обнаружились три худосочных претендента на роль доминантных самцов. Губан только презрительно выпятил свои изумительные новые плавники, и кандидаты смутились. Теперь он обзавелся мощным хвостом и с удовольствием ощущал, как новое тело подпрыгивает в воде при каждом гребке. Свою огромную новую голову с массивной шишкой он мог оценить только по тени на песке, но прекрасно чувствовал силу в мышцах.
Новопревращенный Губан тяжело посмотрел на самозванцев, еще совсем недавно доминирующих самок стада. После смерти престарелого владыки все они превратились в самцов. Однако с первого взгляда любому становилось ясно, что большой губан-наполеон – самый яркий, самый смелый представитель вида, которого количество тестостерона безоговорочно поставило на вершину иерархической лестницы.
Биохимия прочих самок сохраняла их пол стабильным. Теперь они собрались полукругом понаблюдать за ритуальной защитой претензии на верховенство. Их восхищало то, как губан бодался и издавал грозные звуки своим новым плавательным пузырем. Казалось, даже кораллы подрагивают от его свирепого сексуального рыка. Конечно, перед ними был новый Владыка Рифа.
А теперь все это позади. На протяжении нескольких прекрасных лун он ел досыта и снисходительно наблюдал огромными глазами, обведенными оранжевыми и синими кругами, как его хорошенькие самки похотливо танцуют, пытаясь привлечь его внимание. Ему нравилось слушать, как самки перечисляют его достоинства. Их плавники трепетали, когда он проплывал среди них, все ждали Великого Нереста, океанского праздника любви. Он должен был наступить в полнолуние, когда кораллы, актинии, двустворчатые моллюски и рыбы все вместе испытывают свой ежегодный оргазм, а океан пульсирует и радуется, обещая новую жизнь самым сильным и удачливым и обильную пищу для всех. Во время Нерестовой Луны Губан не делал различия между самками, он извергал струи спермы прямо в их гущу, и только затем другие самцы могли последовать его примеру. Вода в ярком лунном свете кипит желанием и жизнью, а он, владыка, охраняет свою стаю. Прочие самцы, подражая ему, тоже стоят на страже, но на самом деле лишь оттеняют его славу. А без их зависти какое же удовольствие быть главным?
Наверное, в том, что случилось потом, была его вина. Может, он неправильно понял прилив, может, ошибся в счете лунного цикла или плохо знал язык кораллов; во всяком случае, это он привел стаю на исконное место нереста предков именно в тот день. Он снова и снова возвращался в памяти к тем временам, когда самки красиво мчались вперед среди коралловых цветов, которые тоже трепетали в ожидании предстоящего оргазма. Даже кораллы подвластны лунному циклу. Казалось, сам океан сладострастно выгибается в эту волшебную ночь.
Даже здесь, в одиночестве, среди черных пиков, Губан содрогнулся от одной только памяти о сексуальном трепете, охватившем его. Мыслями он снова был там, в залитых лунным светом водах, куда прибывали новые и новые группы его сородичей. Он зорко присматривал за своими самками и готовился… Нет, прежде времени он не позволит себе взорваться от переполнявших его чувств. И эти самки будут не первыми и не последними. Разные племена губанов шли и шли к традиционному месту нереста. Они собирались для оргиастического обряда радости, уверенные, что в эту единственную ночь никакой Странник не посмеет нарушить великий праздник.
Океан кишел разными красивыми рыбами, их жабры сочились веществами, которые выделяли их возбужденные тела. Энергия взвихряла и освещала воду. Рыбий народ беззаботно напевал, болтал между собой, и вдруг все разом замолчали. Луна достигла
